Ироническая проза. Ч. 1

- Да насоветовал ты мне лечение, — кричит «лордов папа», — из-за тебя теперь Лорд пьяницей стал!

У меня — ступор. Ничего не понимаю. Ничего. Лорд пьяницей стал? Из-за меня???

- А кто мне его велел водкой лечить? Я его и лечил — и он, как видишь, жив и радуется! Но ведь он теперь каждый день требует свои пол-стакана! Я домой прихожу — он меня встречает, хватает за полу пальто — и к бару тащит. И, пока не налью ему сто грамм — не отпускает! Пробовал его обманывать — налью стакан, он меня отпустит. Я стакан убираю — а он рычит, и башкой своей телячьей меня бодает: дай, мол, выпить! Потом ходит полдня косой — углы сшибает по квартире, кайф ловит. Скоро огурец с селёдкой потребует…

- Погоди, — говорю, уже начиная догадываться, в чём дело, — скажи мне честно, дядя: ты его тогда, когда я тебе сказал, напоил водкой — а потом ещё поил, что-ли?

- Ну да, — отвечает П. И., - я его и на следующий день водкой поил, и потом ещё. Весь курс лечения: инъекции, витамины, церукал, камфара, циклоферон — ну, и водка. Все три недели…

- Идиот, — говорю я, — просто идиот. У меня спросить мог? ВОДКУ ПРИ ЧУМКЕ СОБАКЕ ДАЮТ, КАК ЕДИНОВРЕМЕННОЕ ОБЕЗЗАРАЖИВАЮЩЕЕ СРЕДСТВО. Знаешь такое слово — «Е-ДИ-НО-ВРЕ-МЕН-НО-Е»? А ты, стало быть, каждый день?…

- Ну да… Я же думал, что это — ну, типа «наркомовские сто грамм» собаке — ну, как в войну, солдатам… я ж не знал… Я же думал, что это — для поддержания морального духа…

- Знаешь что, Пётр Иванович, — на этом месте живущий во мне собачник уступил место живущему во мне же монархисту и антикоммунисту, — вот гляжу я на тебя, и начинаю понимать, как это в 1991 году ваш совецкий союз удалось опрокинуть с пол-пинка. Я другого понять не могу: как это вы умудрялись им столько времени управлять? Вам ведь не то, что судьбу страны — вам, коммунистам, даже судьбу щенка доверить нельзя…

Знаете, что он мне на это ответил? Он ничего не ответил. Он обиделся.

P.S. Отучить Лорда от нехорошей привычки удалось только через пару месяцев: я присоветовал его хозяину постепенно разбавлять эти «наркомовские сто грамм» водой.

Memento Mori, или Гроботерапия для шизофреников

Люда была девушкой странной… Очень странной. Если бы она стала такой Странной Девушкой в середине нулевых годов, то все подумали бы, что Люда присоединилась к неформальному молодёжному движению готов. Но странной девушка Люда стала ещё до появления всяких там готов — ещё в конце восьмидесятых годов.

Люда любила разговоры о смерти, любила гулять по кладбищам. Ещё Люда любила депрессивную музыку, чёрную одежду и анашу. А ещё она любила секс и суициды. Говорили, что, когда Люде было пятнадцать лет, в подъезде на неё напал сексуальный маньяк — затащил в подвал, изнасиловал и задушил. А когда Люда пришла в себя, то она стала Странной Девушкой. Так это, или нет — не знаю, но, на моей памяти, секс и суициды Люда любила всегда. А ещё она очень любила писать страшные, какие-то обречённо-пронзительные рассказы и стихи, и рисовать масляными красками странные картины. Её маленькая однокомнатная квартира была вся оклеена чёрной бумагой из фотолаборатории, пол и потолок были покрашены чёрным кузбасс-лаком, окна завешены плотными чёрными шторами — а на чёрных стенах висели написанные Людой странные картины. Картины, наоборот, были очень яркие, красочные, все детали в них были очень аккуратно прорисованы тонкой кистью; иногда художнице не хватало места на полотне — и тогда сюжет картины выплёскивался на раму. Все картины Люды носили исключительно неприличные названия, самым невинным из которых было «Мужские яйца, отрезанные бритвой и принесённые в жертву Духу Воды». Одну из своих картин, называвшуюся «Духи-хранители спермы», Люда подарила мне — но я так и не решился повесить её на стену.

А подарена эта картина была после того, как в 1992 году мы организовали на одной из квартир аукцион Людиных картин для ограниченного круга ценителей: у Люды в тот момент не было ни денег, ни сигарет, ни еды в холодильнике. И, какая бы странная она ни была, но выручить её из этой затруднительной ситуации было просто необходимо, и притом немедленно.

А ещё Люда любила животных. Но и здесь, в любви к животным, проявлялись странности этой Странной Девушки: в её чёрной-причёрной квартире жила маленькая дворняга с совершенно лысым черепом — Люда говорила, что подобрала псину после того, как какой-то урод плеснул на собаку кипятком — а ещё здесь жили кошки и коты. Естественно же, чёрные.

Чёрных кошек и чёрных котов в квартире у Люды в разное время было разное количество — но никогда их не было меньше четырёх-пяти особей. Откуда они брались — Бог весть: Люда рассказывала, что они сами приходят к ней: то просто на улице подбегают — а то и прямо приходят в подъезд, ложатся у дверей квартиры, и ждут, когда хозяйка откроет. Люда дверь открывает, а к ней из подъезда чёрный кот — шмыг! Так потом жить и остаются…