Ирония судьбы, или С легким паром

Лукашин кинулся к ванной и испуганно позвал:

 — Надя, скорей!

Надя тоже прибежала к ванной и увидела, что… Ипполит в пальто и в шапке стоял под душем. Он намылил губку и тер ею рукав.

 — Ты с ума сошел! — закричала Надя. — Вылезай немедленно!

 — И не подумаю! — отказался Ипполит.

Надя не знала, как на него воздействовать:

 — Пальто испортишь!

 — Не мелочись! — шикарно ответил Ипполит.

 — Вы бы хоть шапку сняли! — робко посоветовал Лукашин.

 — Мне и так хорошо! — отрезал Ипполит. — А ты бы уж лучше молчал.

 — Я тебя умоляю, вылези! — Надя чуть не плакала.

 — Красивая романтическая история! — продолжал мыться Ипполит. — Ой, тепленькая пошла… Под Новый год человек идет в баню. Это его прекрасно характеризует. В бане он надирается по случаю женитьбы… Это тоже в его пользу. Потом его, как чучело, кладут в самолет — и вот герой в другом городе. Но он этого не замечает, он человек больших масштабов… — Ипполит протянул Лукашину мочалку. — Женя, потри мне спину! Не хочешь — как хочешь! — Он выключил воду. — Да, тут, значит, ему подворачивается другая женщина, он забывает про московскую невесту и обзаводится ленинградской. Он человек высоких моральных устоев.

Ипполит снял шапку и выкрутил ее, отжимая воду.

 — Прошу вас, перестаньте! — тихо попросил Лукашин, но смотрел он не на Ипполита, а на Надю.

Ипполит вылез из ванной, стащил с себя ботинок, вылил из него воду, потом проделал то же самое с другим ботинком.

— На правду не надо обижаться, даже если она горькая! Надя, все это блажь и дурь! — серьезно сказал Ипполит. В голосе его звучала горечь. — За такой короткий срок старое разрушить можно, а вот новое создать нельзя! Завтра наступит похмелье и пустота. Конец новогодней ночи!

Оставляя на полу влажные следы, Ипполит направился к выходу.

 — И вы оба знаете, что я прав! Надя, ты еще вспомнишь про Ипполита!

— Ты куда? — испугалась Надя. — Простудишься!

Лукашин попытался загородить Ипполиту дорогу:

 — Не смейте выходить на улицу! Вы обледенеете!

 — Пустите меня! Уберите руки! — потребовал Ипполит. — Может быть, я хочу простудиться и умереть!

С этими словами он покинул квартиру.

Наступила напряженная тишина. Надя заговорила первой:

 — Боже мой! Как я устала! Какая сумасшедшая ночь!

 — Если он придет в следующий раз, — сказал Лукашин, имея в виду Ипполита, — то подожжет дом, а по-честному — он хороший парень!

 — Его очень жалко… — задумчиво протянула Надя. — Но, главное, он ведь сейчас сказал нам то, что мы сами не решаемся сказать друг другу…

 — Надя, опомнись!

 — Именно это со мной и происходит! — грустно ответила Надя.

Внезапно отворилась дверь. Лукашин и Надя порывисто обернулись. Но это возвратилась Ольга Николаевна.

 — У Любы спать ложатся, а на лестнице холодно… — Она с подозрением оглядела Лукашина и Надю. — Это вы Ипполита окатили? Он шел весь мокрый…

 — Никто его не обливал! — возразил Лукашин. — Это он мокрый от слез…

 — Обидели хорошего человека! — с укором произнесла Ольга Николаевна и направилась к себе.

Теперь, после ухода мамы, в комнате снова воцарилось неловкое молчание.

И снова Надя заговорила первой:

 — Ну что ж, тебе пора!..

 — Но самолеты ведь ходят через каждые полчаса…

 — Полчаса ничего не спасут.

 — Нелепость какая-то, просто глупость!.. — Лукашин понимал, что сделать уже ничего нельзя, и все-таки пытался бороться с неизбежным… — Потом мы себе этого не простим всю жизнь!

 — Надо уметь сдерживать чувства! — усмехнулась Надя.

 — А зачем их сдерживать? Не слишком ли часто мы сдерживаемся? — печально сказал Лукашин.

А Надя снова сняла со стены гитару и встала около окна, за которым белело первое утро нового года.

 — Пойми, Ипполит ведь где-то прав. Мы немножно сошли с ума, новогодняя ночь кончилась, и все становится на свои места…

Надя взяла на гитаре несколько аккордов и запела нежно и печально:

 — Хочу у зеркала, где мутьИ сон туманящий,Я выпытать — куда вам путьИ где пристанище.Я вижу: мачта корабля,И вы на палубе…Вы — в дыме поезда… ПоляВ вечерней жалобе…Вечерние поля в росе,Над ними — вороны…Благословляю вас на всеЧетыре стороны!^{4}

Лукашин невесело смотрел в окно.

 — Утро уже… У меня такое ощущение, будто за эту ночь мы прожили целую жизнь…

Надя тоже взглянула в окно:

 — Ты подними билет. Я думаю, его можно найти…

Это все, что осталось от Ипполита после того, как нехороший Лукашин ворвался в его личную жизнь.

Лукашин порвал не только фотографию соперника, но и… (смотри на обороте) подлинник его признания в любви.

 — Нет, поездом не поеду! — отказался Лукашин. — Семь часов трястись…

Он взял со стола пятнадцать рублей, положил в карман.

— Ты, пожалуйста, вспоминай обо мне! — тихо попросила Надя.

 — И ты… — попросил Лукашин.