Исаак Дунаевский. Красный Моцарт

Поощрять решили землей. Сначала выдали награды. Тоже по велению Сталина. Каждому присвоили звание. Одному Утесову подарили фотоаппарат. Он, конечно, очень расстроился, но всем была известна нелюбовь Сталина к Утесову. Он говорил: «Чего этот сиплый тут?» Сталин вычеркнул своей рукой, уже после войны, его фамилию из списка с тем же определением: «хрипатый».

Землю дали после толчка Шумяцкого. Борис Захарович был мастер в нужном месте выдыхать интриги. Умел подсказать вождям правильное партийное решение, чтобы они не чувствовали при этом мозговой зажим, будто это не они придумали. Шумяцкий сказал Сталину: «Кинематографисты жалуются, что им негде отдыхать. Завидуют театральным работникам, у которых дачи еще со времен Чехова остались. Чем им проситься в Карловы Вары, пусть лучше у Москвы-реки сидят». Сталин все понял.

Именно тогда каждому из «корифеев» отрезали по одному гектару земли во Внукове. Эта земля изначально принадлежала помещику Абрикосову, светскому льву, от имения которого долгое время сохранялся роскошный парк.

«Отрезали» Леониду Утесову, Любови Орловой и Григорию Александрову. Первые внуковские дачники, в отличие от последующих обитателей, оплачивали строительство своих заповедных уголков из собственного кармана. В этой компании оказалось много достойных людей.

Председателем дачного кооператива избрали главного советского поэта, тогда еще бывшего рапповца, Алексея Суркова. Был он еще молод и обаятелен. Сначала не поделили, где какому дому стоять. Каждый хотел что-нибудь особенное. В итоге тот, кто ни на что не претендовал, то есть Исаак Осипович, оказался в самом лучшем положении.

Первый дачный кооператив представлял собой копию рая в миниатюре. Главная улица называлась «Улица Маяковского». Но после того как на ней «вырос» дом Дунаевского, внуковские аборигены прозвали ее улицей «Веселых ребят». С одной стороны ряд домов начинал коттедж Александрова и Орловой, следом высился дом Утесова, затем шел дом поэта Михаила Гальперина. На другой стороне улицы выстроил трехэтажный дом инженер-строитель Николай Татев (Татишвили), режиссер Бек-Назаров, инженер Бромберг, чья участь была самой печальной. Он проходил по знаменитому «инженерному делу» и был расстрелян в конце 1930-х годов. Чуть поодаль находились дачи Лебедева-Кумача и Игоря Ильинского. Каждый дом был непохож на соседний.

Особую известность приобрел дом Александрова и Орловой, и все из-за любви. Окошки были вырезаны в форме сердечка. Где уж это Александров подсмотрел? Говорили, что в Америке, в Голливуде. Для всех остальных это была «архитектурная поэзия» — допустимое излишество, за которое не сажали. Сейчас уже никто практически не знает, что идея этих сердечек, как, впрочем, и архитектурный проект, была привезена Александровым из Америки.

Обитатели элитарных поселков сталинской поры — это совершенно особая порода людей. Чтобы их описать, черной и белой красок недостаточно. Их унижали, и они в свою очередь унижали. Они сочетали в себе демократизм строителей социализма и одновременно неведомо откуда проснувшуюся сановную спесь. Но их заблуждения дорого им обошлись.

Исаак Дунаевский стал обитателем Внукова в 1938 году. По вполне уважительным причинам. Дунаевские жили в Ленинграде. А когда у первенца композитора — сына Генички — врачи обнаружили туберкулез и срочно потребовали перемену климата, Исаака Осиповича убедили строить дачу под Москвой рядом с друзьями-приятелями: Леонидом Утесовым, Любовью Орловой и Григорием Александровым. А еще, чуть раньше, там выстроил свой амбарный дом Василий Лебедев-Кумач.

Строительство дачи Дунаевского напоминало детектив в рассрочку. Начнем с того, что Дунаевский долго выбирал, какой дом ему построить. Архитектором стал Татев — муж известной певицы Тамары Церетели. Этот родственный вокалу инженер-строитель и предложил Дунаевскому проект грузинского дома с башенками. Тогда еще Дунаевский не понимал, что это такое, даже когда посмотрел на картинки. На картинки посмотрели все, и его жена Бобочка в том числе. Ничего зазорного не обнаружив, они весело согласились на строительство такого дома. Исаак Осипович утвердил проект и уехал к себе в Ленинград. Работы у него было хоть отбавляй. А Татеву только переводил деньги. Как скажет: «Деньги», — так сразу и переводит.

И вот однажды Дунаевские посмотрели на календарь: все сроки строительства дачи вышли. Следовательно, можно было ехать принимать товар лицом. Дунаевские приехали во Внуково всем семейством и обомлели: на месте их дома стоял только фундамент, зато неподалеку вырос трехэтажный особняк инженера Татева. И самое обидное, Исаак Осипович с первого взгляда догадался, на чьи деньги он выстроен.

Сцена объяснения предприимчивого строителя с великодушным композитором была неприятной. Татев просил его простить и чуть не становился на колени. Исаак Осипович, человек широкой души, Татева простил. Но потребовал срочно закончить строительство дома — в три счета. И не стал предъявлять финансовых претензий инженеру.