Исаак Дунаевский. Красный Моцарт

Композитор формулирует поразительный по своей простоте секрет успеха: он знал в молодости свое будущее. Он хотел видеть его именно таким. Он хотел видеть себя обеспеченным и всеми признанным, как Зеньковецкие, сладкие певцы Украины, что приезжали петь к ним летом в Лохвицу. Он готовился к этому. Все остальное есть плоды этого стремления, плоды этой подготовки. «Знайте и вы свое будущее, как должен его знать каждый человек. И готовьте себя к нему, страстно его желайте, ибо все ваши труды в той или иной степени обязательно вознаградятся и все ваши отказы будут услышаны. Ибо человек — это синтез мечты, воли и труда». Конечно, плюс степень талантливости, от которой и зависит степень вознаграждения. Дунаевский почти осязаемо говорит о Боге, которого никак не называет, но которого ощущает. А когда человек теряет из виду свое будущее, то его посещает болезнь, именуемая пессимизмом.

Неожиданно он принимает решение не ездить в Ленинград ни в декабре 1952 года, ни, если судьбе будет так угодно, позже. Музкомедия очень гонит подготовку «Вольного ветра» и выпускает его к 30 декабря, он уезжает в Воронеж на неделю, а оставшиеся три дня до Нового года планирует быть очень занятым. С «Золотой долиной» всё обещают выяснить за неделю: а именно когда и в какие сроки она будет ставиться в Ленинграде. Кстати, ему последние дни опять звонили из Ленинградской филармонии и вели переговоры о том, чтобы он приехал с концертами. Видно, что эти поручения его заботят. Грядет 1953 год.

* * *

13 января 1953 года с утра грозно зарокотали радиотарелки, те самые тарелки, которые начинали свой день с песен Дунаевского. Бдительные органы раскрыли террористическую группу врачей-отравителей. Советский народ с гневом клеймил преступную банду убийц и их иностранных хозяев. А дальше шел перечень фамилий, поражающих своей экзотикой, почти неправдоподобной схожестью. Коган, Фельдман, Вовси, Гринштейн, Гинзбург… И самая нелепая фамилия в этом списке — Виноградов — личный врач Сталина.

Кампания набирала обороты. Журнал «Крокодил» опубликовал открыто антисемитский фельетон «Пиня из Жмеринки». Наружу выплыл просто энциклопедический ряд еврейских фамилий. Дунаевский узнал, что арестован следователь Лев Шейнин. Старый и очень страшный человек — руководитель отдела по особым преступлениям, писатель по любви. Перед войной он начинал вместе с Эйзенштейном делать сценарий фильма «Бежин луг» про прототипа Павлика Морозова. Год назад Лев Романыч «толкнул» Дунаевскому трофейный «ауди». И вот сам грозный Шейнин арестован. Арестован Борис Збарский — хранитель тела Ленина, главный хранитель мумии.

Наступили страшные дни. Ночами по Москве ездили черные машины — забирали известных евреев. Стали распространяться слухи о депортации всех евреев в Сибирь. Дунаевский, который разгар кампании встретил в Рузе, писал в письме Рае Рыськиной: «С болью и тоской думаю обо всех московских прелестях». Он еще острее почувствовал неустойчивость своего положения. То, с чем он не сталкивался со времен непоступления в Лохвицкую гимназию, вдруг обернулось чудовищной реальностью.

Он писал: «Я чувствовал всегда это сдержанное официальное отношение. Кроме того, было много разговоров вокруг этой темы. Особенно они увеличились, когда я не получил Сталинской премии за „Вольный ветер“ — единогласно прошедшей в Сталинском комитете. Эти разговоры получили новую пищу после моего юбилея. „Что-то неладное в отношениях к Дунаевскому“. Таков был общий тон».

Именно понимая и чувствуя это холодное отношение Сталина, Дунаевский слепо верил, что чем больше у него будет должностей, тем крепче его положение. Поэтому он так охотно соглашался принимать участие в работе всяких комитетов, редколлегий, заседаний. Это были его слабость и слепота. К 1950 году Исаак Дунаевский занимал следующие посты: председатель секции массовых жанров и член правления Союза композиторов; зампредседателя музыкальной секции ВОКСа[24]

; зампредседателя музыкальной секции Дома кино; член редсовета музыкального издательства; член редколлегии журнала «Советская музыка»; член художественного совета Радиокомитета.

«Кроме того, спорадически танцую еще на многих других свадьбах в виде оратора, докладчика, журналиста, публициста и др. Как видите, хорошие еврейские головы в цене. Только выплачивают эту цену неаккуратно и неохотно».

Это был год его пятидесятилетнего юбилея. По традициям советской номенклатуры полагалось такие события соответствующим образом отмечать. Исаковскому к пятидесятилетию, загодя, преподнесли орден Ленина. В день юбилея 28 января 1950 года в Союзе композиторов состоялось чествование Дунаевского: «секретариат в своем полном составе, полный зал музыкантов, и, самое главное, теплота, радостное настроение».