Исчезнувшие

– Не совсем так, – пожала плечами Элисон. – У него есть свои слабые места, только они спрятаны глубоко внутри и имеют отношение только к его собственным ощущениям. Вернувшись в гражданское общество, он сейчас оказался на незнакомой ему территории. Скорее всего, он сбит с толку, растерян и считает себя брошенным на произвол судьбы. К сожалению, все эти эмоции только подпитывают его злобу. И если я права, то девочкам есть чего бояться, – тут Элисон повернулась к Ким.

Той вовсе не требовалось дополнительного подтверждения этому.

– Неужели он ничего не почувствует, причиняя боль невинным созданиям?

Благослови господи вечный оптимизм Брайанта. Он всегда верит в то, что у каждого человека есть определенные границы, через которые он не может переступить. Ким не уставала удивляться, как, работая на такой работе, он умудрялся сохранять эту свою наивность.

– Уже нет, – покачала головой Элисон.

– После вскрытия продолжай свое расследование, – велела Ким Доусону.

Тот кивнул, схватил куртку и направился к двери. Вуди дал ему пройти, но не стал закрывать дверь.

– На пару слов, инспектор, – предложил он, выходя из комнаты. Покидая комнату, Ким услышала, как Брайант пропел первые такты похоронного марша.

Она догнала старшего инспектора, когда тот подошел к своей машине, припаркованной возле пруда.

– Вы знаете, что Болдуин практически ежечасно требует от меня отчетов о ходе расследования?

Ким чуть не съязвила, что она обязательно передаст это похитителям, но вовремя сдержалась.

– Вы понимаете, что здесь поставлено на карту? – спросил Вуди.

– Жизнь двух девятилетних девочек, которых зовут Чарли и Эми.

– И?..

– Сэр, при всем моем уважении, должна сказать вам, что вы напрасно тратите свое драгоценное время. И мое тоже. Для меня нет большей мотивации, чем надежда увидеть этих девочек целыми и невредимыми. Ничто в мире не может заставить меня работать быстрее, больше или тщательнее, чем я работаю, и если…

– Я все это вижу, Стоун. Я только что ознакомился с тем, как вы ведете расследование, и мне нечего к этому добавить.

– Тогда вы, сэр, занимайтесь политикой, а мне предоставьте заниматься девочками. – Ким примирительно улыбнулась.

Поколебавшись, Вуди открыл водительскую дверь.

– Просто верните их домой, Стоун, – произнес он, захлопнув ее.

Ким повернулась и направилась в штаб. Там она забрала свой телефон, который уже прошелся по всем рукам. Большим пальцем нажала на экран, на котором появилось последнее фото, снятое на месте преступления. Наклонив голову, Ким увеличила его во весь экран.

– Стейс, ты получила почту от Китса? – спросила она, помолчав.

– Только что пришла.

– Выведи фото на экран. С максимальным увеличением.

Пока Стейси нажимала на клавиши, Ким встала у нее за спиной.

– Перейди к последнему фото.

Девушка сделала так, как ей велели.

Ким указала на китайский иероглиф, который занял весь экран.

– Ты видишь?

Стейси всмотрелась в изображение и покачала головой.

– Увеличь его еще больше.

Иероглиф вырос в размерах.

– Тут идут какие-то линии из одного конца в другой, – заметила Стейси, приглядевшись. – Ого, их здесь много.

– Посмотри на верхний правый угол…

Брайант уже стоял рядом с ней и тоже смотрел на экран.

– Засохшая кровь, – почесал он голову. – Я не понимаю…

– Это китайский иероглиф, обозначающий МАТЬ, – раздался слева голос Мэтта.

Ким постаралась не показать своего удивления, что он это знает. Она пристальнее всмотрелась в изображение.

– А засохшая кровь значит, что она недавно пыталась соскрести его?

Все молча стояли и ждали, пока Ким не очнется от своей задумчивости.

– Стейс, я хочу, чтобы ты полностью сосредоточилась только на Инге. Хочу знать о ней абсолютно все. Мне кажется, что этому трупу еще есть что нам рассказать.

Глава 62

Карен взяла в руки коричневого плюшевого медвежонка, которого Роберт принес в больницу в день рождения Чарли. За эти годы животному пришлось пройти огонь и воду. Медвежонок бывал покрыт рвотой, его таскали за одно ухо, а набивка была из него практически выдавлена.

В последние годы его переселили на самый верх шкафа, чтобы освободить место для более важных для девятилетней девочки вещей, но он продолжал оставаться на виду.

Три недели назад Чарли слегла с ангиной и кашлем, и медведь каким-то образом перебрался со шкафа на подушку.

И вот теперь Карен сидела на кровати, прижимая его к себе.

Это была комната, в которой она пряталась от остального мира, где ее окружали Чарли и ее сокровища. Все в комнате о чем-то напоминало: и рамка для фото, украшенная ракушками с Ямайки; и зеркало с разноцветными лампочками, которые зажигались от батарейки, над туалетным столиком; и гребень со щеткой для волос, купленные во время поездки в Лондон.

В этой комнате Карен ощущала присутствие своей дочери так, будто Чарли просто вышла на несколько минут в душ.