Исчезнувшие

Повздорив с Гордеевым, который при всех отчитал его, в общем, ни за что, Лось решил устроить «своим» праздничный поход, и не придумал ничего лучшего, как отвести их к Ивану и Марите. Васька догнал их минут через пять, и был согласен с Лосем. У них и подарок есть, Голубевой купили, а она не пришла. Подарят Марите, а Лере другой купят.

Шли ходко: успели отдохнуть на привале, и поесть успели, и с собой Гордеев дал, с барского стола. А чай попьют у Мунтяну.

– Я сориентировался и тортик взял, вафельный, с орешками, – похвастал Васька.

– Зачем? Нам же Гордеев дал торт, а ты второй забрал! – возмутилась Марина. – У них же не осталось ничего, всё нам отдали: и икру, и колбасу, и торт.

– Ну, не осталось так не осталось, чай будут пить с карамельками. Зато обратно налегке пойдут, – нагло заявил Васька, и Марина надулась. Надя бы не стала дуться, она бы его поняла. А торт прихватил не думая: не видел, что Гордей мальчишкам дал. Ну и что? Умрут они, что ли, без торта?

Васька так и сказал. Лось хмыкнул. Лёша с Костей радостно заржали: фашист Гордеев получил свою гранату. А Маринка разошлась пуще прежнего и читала Ваське мораль. Дура. Шуток не понимает.

Брат и сестра Мунтяну оба оказались дома, обрадовались «своим», гостей принимали радушно, расспрашивали о группе. Лось, не вдаваясь в подробности, просто сказал, что вот – пригласил друзей покататься, ехали мимо и заглянули по старой памяти, поздравить с праздником.

В «ехали мимо» Марита с Иваном не поверили, лагерь далеко от дорог, на отшибе, за ручьём, который не замерзает, за оврагом, в котором и лыжи, и ноги переломаешь… За рощей, которая на взгорке, пока поднимешься, умаешься. Но возражать не стали. Марита примерила подарок – брендовую лыжную шапочку от Ziener. Лере к лицу белый цвет, а Марите шапочка не шла.

Марита так не считала, вертелась перед зеркалом, подходила поближе, отступала подальше, поворачивалась так и эдак. И привалившись к столу боком, ловко смахнула в кармашек фартука Костин телефон, который тот выложил на стол, когда вынимал из рюкзака всё, что им дал с собой Гордеев.

– Да тут на целый полк хватит… И икра! Я икру смерть как люблю! Сейчас, только чайник поставлю, – Марита ухватила бутерброд и скрылась за полосатой занавеской. Их пятеро. Слишком много. А за телефоном приедет один.

* * *

Из похода Лось вернулся с ощущением, что сделал что-то не то. Не надо было им уходить, мало ли что Гордей в сердцах наговорит.

Васька позвонил Наде, как только вошёл в квартиру, не снял даже ботинки.

Лёша с Мариной пришли к общему выводу, что Лосев тот ещё фрукт, а Васька хам, больше они с ними не поедут.

Марита угадала верно: пропажу Костя обнаружил только утром. На привале смартфон был, он помнил точно. А рюкзак открывал только у Мунтяну, значит, там его и оставил. Ничего, у Лёшки навигатор, по навигатору доедут, заберут.

Лёшка, выслушав друга (какой он ему друг? И с Маринкой ведёт себя неспортивно, как сказал Дима Лосев), сказал, что волноваться не о чем. Лосев к дурным людям в гости не пойдёт, смартфон они отдадут, без вопросов. А навигатор – возьми, конечно. Я бы с тобой поехал, но Маринка после вчерашнего лежит с температурой, так что придётся тебе одному…

Про температуру – это он здорово придумал. На фига ему тащиться в такую даль по навигатору? Если Косте надо, пусть едет, а ему не надо. И Маринке.

Марина обиделась, что ей ничего не подарили на 8 марта, Лёшкины конфеты не в счёт. В группе никто не знал, что она придёт, а Костя о подарке забыл, носится со своим смартфоном, как кенгуриха с кенгурёнком. Ну и не надо. Номер она заблокирует, и пусть набирает сколько хочет.

О том, что Костя ей так и не позвонил, Марина не узнала.

Из дневника Нади Рыбальченко

10 марта 2019. «Голубева даже на 8 марта не пришла. Гордею нахамила по телефону, а он её поздравить хотел. Сказал, что она неблагодарная свинья. А больше она телефон никому не давала. Обиделась, наверное, что мы смеялись. А как не смеяться, если с ней вечно что-нибудь случается? Однажды миску в котелок с супом уронила и полезла доставать, и если бы Лось её не остановил, руку бы сунула в кипяток, обожгла. А осенью штаны распорола о сук сверху донизу, и всю дорогу ругалась, шёпотом. Такими словами! Меня бы дома убили бы.