Иша Упанишада

Видеть свое «Я» во всех созданиях и все создания в своем «Я» – вот непоколебимая основа всякой религии, любви, патриотизма, филантропии, гуманизма – всего, что возвышается над эгоизмом и грубой утилитарностью. Ибо что такое эгоизм? Ошибочное принятие тела и витальных импульсов за свое истинное «я» и старание дать им удовлетворение, грубое, узкое и преходящее удовольствие вместо чистого блаженства, своего истинного «я», которое есть вся Вселенная и даже больше Вселенной. Себялюбие возникает из Авидьи, из великого фундаментального неведения, которое порождает Аханкару – чувство индивидуального существования, погруженности в собственное индивидуальное существование, что немедленно ведет к Желанию, к Голоду, который есть Смерть, смерть тебе самому и другим. Ощущение – это есть я, а то есть ты, и я должен заполучить то или другое, иначе ты заберешь это себе – и составляет основу себялюбия; ощущение, что этот я должен съесть тебя, чтобы жить и не быть съеденным, – это принцип материального существования, из которого возникают раздоры и ненависть. И ненависть не может исчезнуть, пока существует различие между «я» и «ты», не может исчезнуть жадность, не могут исчезнуть война, зло и грех, а поскольку не исчезает грех, не могут исчезнуть горести и страдания. Это вечная Майя, которая смеется над всеми материалистическими планами построения материалистического Рая на земле. Рай не может зиждиться на основе еды и питья, на равном распределении благ или даже на общем владении всеми благами, потому что мое и

твое, жадность, ненависть будут снова и снова возвращаться – если не между этим человеком и тем, так между этим обществом и тем. Христианство надеется научить людей жить как братья – счастливой семьей, где все любят и помогают друг другу; возможно, оно и сейчас питает такую надежду, хотя положение дел в нынешнем мире мало подтверждает ее. Но не наступит тысячелетнее царство райской жизни, даже если состоится второе пришествие и Христос низойдет на землю со всеми своими ангелами и разрубит узел, изгнав огромную часть человечества во внешний мрак, где стенания и скрежет зубовный, и создав единую семью из жалких остатков тех, кто соблюл чистоту и верность… Что за безумная мечта больного воображения – будто люди могут быть действительно и постоянно счастливы, когда человечество постоянно страдает! И какому странному искажению подверглась хрупкая, но нежная и благодатная тень буддизма в сумрачных и жестоких умах средиземноморских рас, рисовавших себе дополнительное блаженство, доставляемое святым мыслями о вечных муках, в которых корчатся те, с кем они жили и кого, может быть, любили. Божественная любовь, божественное милосердие, природа Будды – в этом заключалось послание, направляемое Индией в Европу через уста Иисуса, и вот как европейский ум истолковал божественную любовь и божественное милосердие! Адский огонь, уместно и богобоязненно предваренный на земле кострами Смитфилда, пылающими великолепием аутодафе, неописуемый смрад, поднимающийся в историю из темниц Святой Палаты, – мало того, есть мудрые люди, которые отыскивают оправдание этим богобоязненным пыткам – в конечном счете, то была

божественная любовь, изо всех сил старавшаяся спасти душу ценой бренного тела! Но арийский дух Востока, дух Будды, вечно противоборствует европейскому варварству и он несомненно восторжествует в конце. Европа уже воздает должное человечеству на словах, это уже на пороге ее ума, возможно, наступит день, когда она почувствует это и сердцем. Во всяком случае, век Тертуллиана уже свое отжил. Однако пока что христианскйй идеал, сирийская интерпретация истины, но не сама истина, преобладает в лучшем, что есть в европейской мысли, а христианский идеал – это единая семья.

Ученик:

Идеал безусловно благородный.

Гуру: