Искала я милого моего

Но едва она открыла калитку и вошла во двор, как улыбка стёрлась сама собой, потому что за порогом её ждал покойник. Точнее, то, что от него осталось – сдувшийся мешок из одежды и плоти, напрочь лишённый энергии и крови. Только одна сила могла сотворить такое, поэтому Эмилия огляделась вокруг и ласково спросила:

– Что случилось, котик, тебя напугали?

Существует теория, что человек, долго и сильно любящий домашнее животное, наделяет его частью своей души. Та часть, которая досталась от Эмилии коту, обладала некоторыми чертами своей хозяйки. Именно поэтому Гамлет, как при жизни, так и после, отличался лёгкой паранойей, тщательно охранял границы и охотился на незваных гостей. В молодости он ловко душил змей, заползавших на его территорию, а в нынешнем своём состоянии умел активировать охранную систему, если что-то его беспокоило. По крайней мере, некоторые необъяснимые срабатывания Эмилия списывала на его счёт. В случае же действительно серьёзной опасности котик мог вытянуть из нарушителя жизненные силы – некоторую часть или все полностью. Сегодня Гамлет явно разнервничался и не сумел вовремя остановиться.

Эмилия вызвала Орена и, пока дожидалась, осмотрела тело. Ничего примечательного, кроме одного колечка, которое она предпочла припрятать.

– Ты знаешь, похоже, меня собрались грабить, – сказала она следователю, который приехал почти мгновенно. – Хоть какое-то разнообразие, а то всё убивааать, убивааать.

– Скукота-скукотища, – согласился Орен. – А что искали?

– Да кто ж теперь угадает, система оказалась чересчур быстрой и фатальной.

– И знали ведь, что тебя нет дома.

– Ну это нетрудно было заметить, я уезжала с шиком. Спасибо за мобиль, я бы шею свернула на этих каблуках.

– Не за что, счастлив повидать тебя в полном параде. Как вечер прошёл?

– Восхитительно! Извини, я спать, немного перебрала. – Эмилия картинно потянулась и кивнула на труп. – Заберёшь это?

– Как всегда, любовь моя.

«Он всё-таки ангел. До чего жаль, что стареет».

Эмилия проснулась и сразу ощутила лёгкую тревогу, какое-то из событий вчерашнего вечера не давало ей покоя, и это точно была не дохлятина во дворе – что-то ещё, действительно важное. Ах да, духи, та нота собственного аромата Есении, которую она вчера узнала, но не осмыслила. Эмилия закрыла глаза, расслабилась и попыталась воссоздать запах и связанные с ним ощущения.

Через четверть часа она рывком села в постели. А вот это уже интересно, чертовски интересно. Потому что эту ноту она слышала совсем недавно у двоих очень разных людей, и что же могло объединить бедняжку Надию и отца Свилана – не считая общего прошлого и общего убийцы?

Эмилия поняла, что единая для этих двоих и профессора Уэрет нота – это отчётливый, тонкий и неотвязный запах, запах безумия.

Она до мелочей помнила момент, когда в неё вошла Исис. Не было постепенного осознания, необъяснимых знаков и предчувствия. Всё свершилось сразу, в единый миг, в ту первую их ночь, когда его смуглое тело накрыло её, жемчужное, будто ночь слилась с бледным лунным светом. Она распахнула глаза и увидела, как небо закручивается в спираль, звёзды падают в воронку, а потом вспыхивают с новой силой. Она выгнулась навстречу ночи, и вместе с наслаждением в неё вонзилась сила Исис. На мгновение провалилась в небытие, а когда вновь открыла глаза, небесные звёзды уже были в них. И этот мальчишка перестал быть человеком и обернулся её божественным братом и возлюбленным. Лёгкость трансформации только подтвердила подлинность происшедшего – не потребовалось никакого самообмана, алхимических превращений и тайных схем призыва, Исис лишь ожидала, когда соединятся две подходящие души. Вот так и вышло, что на песок неподалёку от лагеря падали два человеческих тела, а встали с него два бога. Так вышло, что безымянный смертный парень стал вместилищем Исура, а она, холодная инглийская профессорша, расхитительница храмов и разрушительница гробниц, впустила в себя Исис. Может ли быть, что роль сыграло место их совокупления и проснулось святилище, сокрытое в земле под сплетёнными телами? Она предпочитала думать, что дело именно в ней, в её душе, бывшей обломком божественной сущности и нашедшей в ту ночь свою недостающую часть. Во всём ей виделось предназначение, а не случайное стечение событий.