Искатель. 1978. Выпуск №5

— Я на тех цуциков давно глаз поставил. А тут вижу — они четвертый день около пристани крутятся… — объяснил он Сазонову. Потом повернулся к Пашке. — Как это ты Граммофона так здорово припечатал?

— Второй разряд по боксу, — небрежно ответил Пашка, потирая кулак правой руки.

Бородько пристально всмотрелся в его лицо.

— А я ж тебя с ними на базаре видел!

— Это он им западню устроил, — пояснил Сазонов.

— Никакой западни я не устраивал. Я и сам не знал, что ты с ребятами на барже был.

— Ладно, — махнул рукой Бородько, — отвезем задержанных в милицию, там во всем и разберемся.

За ящиками послышался шум. Неожиданно скользнула тень человека, перемахнула за борт. С ходу взревел мотор, и он баржи отделился баркас.

— Ушел, гадюка! — закричал Бородько.

Граммофон, уже поднявшийся на ноги, посмотрел вслед уходящему баркасу и злорадно прошипел Пашке:

— Чухнул Штырь! Ну, теперь держись, матросик. Сыграет он тебе хану. Из-под земли достанет. Гадом буду, если Штырь тебя не порешит.

VII

Закатные лучи потянулись из-за дальнего леса и в ослепительном сиянии сошлись на реке, медленно отступили в сырые луга. Там и померкли они. Задуло мокрым ветром. Он по-осеннему заныл в верхушках деревьев, и казалось, что навсегда ушло лето и вот-вот заморосит первый сентябрьский дождик.

— М-да, сегодня поштормит Днепрушка, — нараспев произнес Сазонов. — Ох, и начнет выворачивать все наизнанку. — Он сладко потянулся, но, тут же застонав, схватился руками за перевязанную голову.

— Во трахнули по башке, все сосуды, наверное, полопались. Какого дьявола полез я в это дело? Из-за тебя все. Третий день голова раскалывается.

Пашка ухмыльнулся.

— Ничего, до свадьбы заживет.

— Свадьба… — недовольно пожал плечами Сазонов. — Ты же знаешь, я смотрю на женщин рыбьими глазами. Они и я — это два несовместимых понятия.

— А как же твои невесты в каждом городе?

Сазонов поморщился и снова потрогал повязку.

— Надоело трепаться. Пойдем, что ли, в кубрик, расширим сосуды. После такого дела, я думаю, кэп не будет шуметь.

— Неохота, — ответил Пашка.

— Ну как хочешь. — Недовольный Сазонов ушел один.

Из капитанской каюты выглянул Егорыч, поманил Пашку.

— Эй, Павло! — Боцман оглянулся. — Послушай, до тебя человек из милиции пришел. Опять говорить хочет по тому делу.

— А чего говорить? Все, что знал, уже сообщил.

Егорыч поднял кверху указательный палец.

— Не ерепенься. Раз пришел, значит, надо. Может, вспомнишь еще чего-нибудь.

Невысокий, грузный, с большой залысиной человек окинул Пашку рассеянным взглядом. Пухлые пальцы его нервно отстукивали по раскрытой записной книжке.

— Майор Лаврентьев, — представился он. — Садись, Павел. Я к тебе все по тому же делу. — И он почему-то кивнул на Пашкин синяк под глазом. — В общем, давай все рассказывай сначала о своих дружках-приятелях. Не торопись. Постарайся вспомнить каждое их слово. Это очень важно для следствия.

— Какие они мне приятели? — возмутился Пашка.

— Ну а как же? — Брови у Лаврентьева выгнулись удивленными дугами, в глазах мелькнула насмешка. — Вы ведь пили вместе…

— Подумаешь, один раз, так это ж не значит — приятели.

— Ладно, не горячись. И так своей горячностью и авантюризмом наделал нам хлопот.

Пашка от негодования вытаращил глаза.

— Я авантюрист?! А кто банду задержал? И причем живьем. В газетах пишут — за такие дела медали и ордена дают, а вы авантюристом обзываете.

Лаврентьев громко захохотал.

— Вон ты куда метишь. Ордена, медали, хм… А может, и вправду заслужил? Ну, да это вопрос другой. А насчет авантюриста не обижайся, есть в тебе такая черточка. Ишь, надумал чего: взять целую шайку. Нам в первую очередь надо было сообщить.

— А все-таки задержал банду?

— Тебе товарищи помогли. И то не всех задержали.

— Подумаешь, один Штырь сбежал.

Лаврентьев нахмурился.

— Да, да, один Штырь. Вот его-то мы как раз и не можем разыскать. Хоронится, как зверь, в плавнях. Начисто заметает следы. Вот поэтому-то я к тебе и пришел, Павел, чтобы ты каждую мелочь вспомнил и рассказал без утайки. Страшным, опасным зверем стал Штырь… Он и тебе может навредить.

— Я не из пугливых. А рассказывать мне больше нечего. Все сообщил вашим работникам. Если не верите, спросите у Бородько. Мы с ним целый день говорили, а он все строчил, строчил, исписал целый блокнот.

На скулах у Лаврентьева вздулись желваки.

— Нет больше Бородько.

— Как нет? — Пашка даже привстал.

— Сегодня утром его нашли убитым. Два ножевых удара в спину. Убийца взял его пистолет…

VIII

— Василий Никитич? Очень приятно. Еле разыскал вас. Разрешите представиться: инспектор уголовного розыска лейтенант Нестеренко… — И Пашка неизвестно для чего приложил ладонь к козырьку мичманки.

У старого рыбака от неожиданности открылся рот, и он вытаращил на Пашку глаза.

— Ты шо, Павло, не узнал меня?

— Узнал. Но это к делу не относится, гражданин Василий Никитич, по прозвищу Водяной. У меня к вам серьезный разговор.

— Ну, сидай, раз по делу, — вздохнул Водяной.

— Благодарю, — учтиво произнес Пашка и подсел поближе к костру.

— Хорошая погода, — начал он и снял мичманку.

— Шо?

— Погода хорошая, говорю.