Искатель. 1980. Выпуск №4

гласил всех.

Трап слегка пружинил под ногами, как все трапы, какие знал Андрей. Ступив на трап, он всегда особенно ясно и остро ощущал будущий полет.

Рубка управления «Альбатроса» оказалась непривычно маленькой, площадью не более шести квадратных метров. Приборов здесь было на удивление мало, зато кресла пилотов выглядели небывало массивными, конструкции сложной и непонятной.

Каюты приятно удивляли неожиданным комфортом, какого он не вндел даже на туристских лайнерах. Кают-компания была отделана дубовыми панелями, на полу — пушистый ковер, на полках буфета — укрепленная в специальных гнездах фарфоровая и хрустальная посуда. Целую стену занимал стеллаж с ви-деотекой, которой могли бы позавидовать многие собрания на Земле.

В кухонном отсеке — самая обычная автоматика.- Скафандры, стоявшие, как полагалось, рядом со шлюзовым отсеком, тоже были обыкновенными, модель Б-12. Дальше — резервуары с водой и холодильники с положенным рационом продуктов. Был даже маленький гимнастический зал и бассейн.

Отсек двигателей — сплошная путаница проводов и блоков.

...Четыре часа занятий утром и четыре часа днем — таков был распорядок дня. Занятия, тренировки, консультации. Огромная группа людей окружала их, специально собранная для подготовки экспедиции — профессора, техники, специалисты различных служб. И в центре они — пять человек экипажа. Характеры, постепенно раскрывающиеся в многочасовых занятиях, в библиотеке, в бассейне, на баскетбольной площадке. Веселая непоседливость Ивашкевича и серьезная невозмутимость Коли Пороховника. Скромность, застенчивость юного Сергея Крылова, и сдержанность Пономарева.

Были воскресные вылеты на Гавайские или другие острова ради короткого отдыха, ватерпольные матчи с командами суб-световиков, экскурсии по музеям и концерты, которые устраивал Ивашкевич, — как выяснилось, он отлично играл на скрипке. Но прежде всего — занятия и тренировки, занятия и тренировки. Четыре часа утром и четыре часа днем.

IV

Июльский лес был похож на аквариум: сквозь сложное переплетение листьев пробивался зеленоватый свет. Солнце уже начинало клониться к западу, и полутона света были мягкими, приглушенными. Стволы и земля, усыпанная прошлогодней хво-

63

eft, за длинный день нагрелись, и теперь сами источали тепло, смешанное с чудесным и неповторимым запахом.

Подняв ветку, низко нависшую над тропинкой, Нина обернулась к Андрею.

Как странно! Чего только не сделал человек на Земле,

чего .только не построил, а вот лес остался неизменным. Он та

кой же, каким был много веков назад.

Он изменился, — пробормотал Андрей, — некоторые рас

тения исчезли, и вместо них появились другие.

Он наклонился и сорвал стебелек, увешанный крошечными фиолетовыми колокольчиками.

Такого раньше не было!

Ты так редко бываешь на Земле, а знаешь о ней больше

моего.

Наверное, именно поэтому. В полетах все время думаешь о

Родине. Знаешь, по какому принципу комплектуются видеотекн

кораблей? Кассеты по истории Земли, по биологии, палеонтоло

гии, этнографии. Каждый астронавт — это прежде всего специа

лист по Земле. Я знаю ребят, которые в зоологии или, скажем,

этнографии не уступят специалистам...

Нина сегодня была не в светло-розовой форме диспетчерской службы, которая была ей так к лицу, а в легком желто-зеленом платье. Андрей осторожно отвел перед Ниной упругую ветку и пошел следом. Сейчас, в этом теплом июльском лесу, ему было очень хорошо, и хотелось, чтобы этот день никогда не кончался. Он посмотрел на часы и вздохнул.

А вдобавок мой отец был преподавателем ботаники. Он и

умер в лесу, у нас под Ливнами, проводя урок.

Расскажи о себе, — попросила Нина.

О себе? — Он улыбнулся. — Трудней всего мне давалась

учеба. Я даже не знаю, как выдержал. Из десяти человек весь

этот путь проходили только двое, остальные отступали, зани

мались чем-то другим. Ну а потом были экспедиции. Это уже

нетрудно, потому что я был готов ко всему. Хотя случалось вся

кое.

А у меня все не так! Жизнь на Земле, простая работа.

Диспетчер ближней службы! Никаких случайностей, все буднич

но и привычно. Был, правда, один случай... впрочем, ничего ин

тересного,

Андрей наклонился сорвал одуванчик, подул на пего. Посмотрел, как опускаются пушинки, и начал рассказывать о туманах Кассандры, поднимающихся всегда неожиданно. О багровом солнце Прозерпины, в лучах которого быстро таяла корка льда, покрывающая за ночь поверхность планеты. О мягких уютных лощинах с изумрудной травой и прохладными ручьями на красивейшей планете Эмпаране...

Андрей тряхнул головой. Лес, родной, чудесный, гостеприимный, ласково шелестел листвой и приветливо кивал вершинами громадных сосен. Ничего подобного не было ни на одной из планет. Ничего во всей вселенной не было прекраснее этого леса и этого дня, медленно, незаметно переходящего в теплый, чудесный вечер.

Тропинка сузилась. Теперь ее пересекали узловатые корни сосен. Они вышли к большому муравейнику на краю поляны.

64

Давай отдохнем здесь, — предложила Нина и села на

поваленное дерево. — Помнишь, как мы впервые встретились.

Тогда ты показался мне совсем не таким, как сейчас.

Каким же?