Искатель последней надежды

Все хватились за бинокли и смотрят.

Есть пробитие. Руки в ноги и бегом к жертве, пока не начал регенерировать.

Контрольный выстрел.

Кровь из ушей, минутная рябь в глазах.

Лампа вывихнул второе плечо.

Голиаф — мёртв.

Я смотрю вблизи, а пуля ведь не прошла сквозь голову. По идее — должна была, но по факту — нет. Даже изнутри, в упор, такая крутая винтовка с такой мощной пулей в огромном патроне, не смогла пробить черепную коробку. Меня бросило в холодный пот от мысли, что зверюга могла притвориться подстреленной, да и вообще от осознания того, что план был полнейшим безумием. Но вроде пронесло. Я кричу мужикам, что мол, убегать надо на позицию, сейчас второй гомодрил придёт.

И вот тут всё пошло не по плану.

Опьянённые успехом, все, кроме меня и тонущего от боли Тимура, принялись разделывать тушу на месте, выкорчёвывая плоскогубцами, ломом и другими инструментами зубы, когти, язык, глаза. Полезли в пасть вытаскивать внутренние органы и, честно говоря, не только через пасть. Дело не обошлось без выяснения отношений. Завязалась драка.

Вот вроде бы есть выражение «Не дели шкуру не убитого медведя». Я бы сказал иначе: «Вообще незачем делить трофеи пока не все враги мертвы, иначе мёртвым станешь ты».

Видя этот хаос, мне оставалось только забрать у Тимура винтовку, взвалив его самого на плечо, и бежать на позицию. Ведь для себя я давно выучил, что в экстремальной ситуации, что бы ни произошло, нужно придерживаться плана. (Если он есть, разумеется.) Даже если план — отстой или преобразовался в безумное самоубийство, навряд ли ваш мозг моментально выдаст что-либо более продуманное и адекватное.

Иное дело — элемент импровизации; этакое решение микро проблем в большом, хорошо продуманном, плане. Но всякая импровизация это, по сути, та же игра на грани фола; где любое ваше сальто с подпердвывертом может закончиться грандиозным фиаско и сломанной шеей, а не летальный исход приравнивается к везению.

Заняв позицию, первым делом попытался вправить Тимуру хоть бы одно плечо. Исходя из инструкций и корректировок Тимура, обхватил оба запястья и с толчка, ногой в грудь, потянул на себя. Раздался отвратительный хруст. Меня аж передёрнуло дрожью. Тимур заорал во всё горло и потерял сознание. А я потерял стрелка по цели.

И тут до меня донёсся рёв Михаила Аркадьича.

Задрожали мои ноги.

Стрелять или бежать? Лучше, чем эта, возможность может не представиться.