Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма

25 октября 1-й и 3-й полки Дроздовской дивизии были двинуты на Перекопские позиции. Ночью усиленная разведывательная группа в районе города Перекопа, от которого сохранилось только одно название, так как там уже не было и следов построек, захватила орудийный ящик красных в полной упряжке, по-видимому заблудившийся в темноте. Ночь же была на всем этом участке фронта сравнительно спокойной.

Рано утром 27 октября в Армянском Базаре было тихо и никакой суматохи не наблюдалось. Неожиданно около 9 часов пришло приказание 2-му Дроздовскому полку с 3-й и 4-й батареями немедленно выступить в направлении к Чувашскому полуострову. Капитан Орлов в своем дневнике так описал события этого дня: «Сначала говорили, что, вследствие того, что замерз Сиваш и теперь он стал проходим даже для артиллерии, решено усилить охрану берегов и поэтому полк идет в один из хуторов на побережье Сиваша. В природе было совершенно тихо, а со стороны позиций не доносилось вообще звуков выстрелов. Когда мы отошли версты две от Армянского Базара, я подъехал к командиру батареи и спросил его относительно обстановки. Ему только что перед этим было сообщено, что красные переправились через Сиваш в двух местах и что утром они сняли заставу кубанцев на Чувашском полуострове и теперь собираются распространяться на юг. Через некоторое время, слева от нас, начала редко и куда-то очень далеко стрелять пушка школьной батареи. Ружейного же огня вообще не было слышно. В районе Караджанаи полк подошел к последнему перевалу перед скатом к Чувашскому полуострову. Батареи остановились и затем стали на позиции по сторонам дороги. 2-й батальон начал тотчас же рассыпаться в цепь, а затем стал переваливать через бугор, 3-й батальон, рассыпавшись в цепь, двинулся скорым маршем в обход вправо. Став в 40 саженей от перевала, батареи с места открыли интенсивный огонь из 8-ми орудий. Начавшаяся было ружейная стрельба почти прекратилась. По силе артиллерийского огня, так как батареи сразу стали вести беглый огонь, можно было судить, что цели перед нами были очень серьезные. Несколько усложняло стрельбу то обстоятельство, что 1-й взвод 3-й батареи стрелял из французских орудий, а 2-й — из английских, 4-я же батарея — из русских орудий, а поэтому одновременно подавались три разные команды с наблюдательных пунктов. После первых очередей прицел стал уже увеличиваться и на батареях создалось впечатление, что наш огонь внес основательное расстройство в ряды красных. Генерал Туркул, появившийся незадолго перед этим, проехал за гребень. В самый разгар беглого огня, как я потом узнал, когда противник, находившийся на льду Сиваша, метался и бросался в разные стороны, не имея возможности найти никакого укрытия от нашего огня и которого мы могли преследовать артиллерийским огнем, расстроенного, на расстоянии четырех-пяти верст своего отхода, неожиданно для батарей, спереди, раздался крик: „Артиллерия вперед!“ Подобного рода крики нам, особенно в Крымский период войны, были хорошо знакомы, и они появлялись в тех случаях, когда наша пехота неожиданно оказывалась в большой опасности при атаке конницей противника или при появлении броневиков противника, либо артиллерия с закрытых позиций не замечала заманчивых и исчезающих целей. Многим, и мне в частности, странным показался этот крик в самый разгар беглого огня и на этот раз он оказался роковым для исхода боя и гибельным для 2-го полка».