Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма

Начались непрерывные атаки наших укрепленных позиций. На смену разбитым атакующим красным дивизиям и полкам выдвигались новые из глубоко эшелонированных резервов. Бои по количеству введенной в дело артиллерии напоминали самую напряженную борьбу за укрепленную полосу на фронтах мировой войны. Предел сопротивляемости белых частей и человеческих сил был уже превзойден. Обойденные по замерзшему Сивашу через Литовский полуостров наши части после неудавшейся контратаки в ночь с 26-го на 27 октября оставляют Турецкий вал у Перекопа и отходят на последнюю линию Юшуньских позиций. Дроздовские полки в боях теряют большинство командного состава. Заболевшего тифом начальника дивизии генерала Туркула увозят без сознания в лазарет. Командование дивизией принял генерал Харжевский.

И вот наступило роковое 29 октября. На рассвете — немного раз после этого нам уже оставалось встречать восход солнца на родной земле — переброшенная с Юшуни в район Карповой Балки Дроздовская дивизия вместе с приданными ей частями генерала Андгуладзе была двинута в свою последнюю контратаку. Предполагалось прорвать фронт красных, с тем чтобы бросить нашу конницу в тыл всей Юшуньской группы противника. Казавшееся почти невозможным для наших сил приказание было выполнено. Удар был так силен и стремителен, что красные цепи, сбивая друг друга, отхлынули назад, отставив в наших руках орудия и свыше 1000 пленных. Фронт был прорван, и 3-й батальон 1-го Дроздовского полка подходил уже к Карповой Балке… Но в образовавшийся прорыв не влились те наши части, которые должны были быть брошены в тыл атакующим Юшунь красным, ибо к этому моменту вопрос об эвакуации Крыма был уже решен. «Получалось необычайно сложное положение, — говорит красный начдив Голубев, — когда противники, одержав крупные успехи на разных направлениях, взаимно угрожали тылам друг друга. Трудно сказать, чем это могло бы кончиться…» Описывая этот же бой, В. Триандафилов говорит, что «около 11 часов положение сложилось настолько критически, что было опасение, что конница генерала Барбовича прорвется на Армянск в тыл всей 6-й армии. Введением в дело последних резервов положение здесь было спасено».

Оставшиеся без поддержки и сжатые с двух сторон подошедшими резервами красных, дроздовцы принуждены были отойти в исходное положение. Последняя атака Дроздовской дивизии захлебнулась не по ее вине. Полки вынесли из огня своих убитых и раненых. Их было больше, чем оставшихся в строю… по полученному в 17 часов на боевых линиях приказу Дроздовские части оторвались от противника и двинулись с фронта в назначенный им для погрузки Севастопольский порт.

Начиналась суровая жизнь изгнания, и здесь дроздовцы дали ряд примеров сплоченности, энергии и запечатлели новыми жертвами верность Белой Идее.

Г. Салищев^{231}

Как выбралась наша пехота^{232}

Кратко описав яростную схватку последнего кавалерийского боя в Крыму, Сергей Мамонтов прибавил: «Я не знаю, как выбралась наша пехота».

Часы последнего боя Дроздовской дивизии совпадают по времени с кавалерийским боем. Наибольшее напряжение выявилось под вечер. Наступление 3-го батальона 1-го Дроздовского полка остановилось вследствие недостаточной артиллерийской поддержки и появления двух броневиков, которые были приняты за свои. Они открыли огонь по нашей батарее почти в упор, повредив два орудия. Большевики зашевелились и во весь рост, густой шеренгой, медленно, почти без стрельбы, двинулись на нас.

Прекратился орудийный обстрел нашей цепи с левого фланга. Надо было ожидать фронтальной атаки. Я отдал приказание отходить в окопы, не скучиваясь, через проходы в проволоке. Из прохода вправо от меня верхом на лошади выехал командир батальона, полковник Петр Иванович Бикс^{233}. Я узнал, что он только что получил пулю навылет в ягодицу, и это мешало ему сидеть в седле.

Какой-то всадник, вероятно начальник, выехал рысью из неприятельской цепи и остановился на расстоянии выстрела. Можно был ожидать, что он будет стрелять по нашему командиру. Полковник Бикс обратился ко мне: «Григорий Яковлевич, вам удобнее: лежа или с колена». Я выстрелил и ранил всадника, вероятно не тяжело. Лошадь не дрогнула. Всадник упал за лошадью. Мы спокойно прошли через проволоку в окопы. Бой затихал. Я получил приказание отойти в резерв.

По диспозиции в арьергарде двигались корниловцы. Я приказал составить ружья в козлы и уселся перед линией. В сумерках подъехала группа всадников. Среди них был генерал Туркул. На его вопрос «Какая часть?» я ответил: «Третий батальон Первого Дроздовского». Генерал Туркул: «Вы можете идти в арьергарде?» — «Так точно, Ваше Превосходительство». Генерал Туркул: «Я вам дам знать».

Уже в темноте я был легко ранен заблудившейся пулей, пробившей две стальные крышки моих часов и повредившей два нижних ребра с левой стороны груди. (Часы берегу на память.) Убедившись, что больших повреждений нет, я снова уселся ожидать конного для связи.