Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма

В 2 часа снимаются и идут, держа курс на юг, в открытое море. На горизонте какая-то точка и струйка дыма. Это уходит из Феодосии «Дон» с конными кубанцами. «Корнилов» к 4 часам нагоняет его и опять Главнокомандующий на шлюпке отплывает. Через несколько минут с «Дона» доносится «Ура!», ив 57₂ часов, повернув к берегу, крейсер идет по направлению к Феодосии. Со слов пассажиров «Дона» рассказывают, что и в Феодосии эвакуация прошла хорошо. Погружены все конные кубанские части. Пешие пошли в Керчь, так как не хватило тоннажа. В Феодосии было восстание местных коммунистов, правда, тотчас же подавленное. Между Феодосией и Керчью большевики проявляют некоторую активность.

Около 8 часов вдали виднеется Судакский маяк. Слегка покачиваясь, «Корнилов» держит курс на Феодосию. Погода по-прежнему благоприятствует, хотя несколько туманно. Около 9 часов утра крейсер становится на якорь в Феодосийском заливе, довольно далеко от берега, так что с трудом на западной стороне залива виднеются очертания Феодосии. В 107₂ часов рожок играет боевую тревогу. Оказывается, на берегу различают какие-то группы людей. Их принимают за красных. Всю публику сгоняют вниз. Вращаются орудия, к ним подкатываются беседки со снарядами. Все на местах. На мостике, на палубе — всюду целый ряд биноклей устремлен на берег. Высказываются различные предположения, может быть, это не красные, а свои. Пока не стреляют. Около 11 часов прибывает командир французской канонерки, о чем-то совещается с Главнокомандующим. Наконец решено не стрелять. Играют отбой. Снимаемся с якоря и медленно двигаемся на восток по направлению к Керчи.

Около 2 часов «Waldeck-Rousseau», который ранее прибыл сюда, отходит в Константинополь. На его мачте взвивается флаг Главнокомандующего, и доносится салют в 21 выстрел. «Корнилов» отвечает тем же и поднимает французский флаг. «Корнилов» до вечера остается на месте. Ждут «Гайдамака», ушедшего в Керчь. У всех настроение улучшилось.

Всех подбадривает отличный ход эвакуации. Перехватывается радио красных из Феодосии. Какой-то комиссар взывает о том, что нет местных работников, нет сил для насаждения и проведения коммунизма.

В Константинополь Кривошеину отправляется радио «для широкого распространения». Сообщается о том, что армия ушла из Крыма, эвакуация проходит блестяще. Вывезено около 130 000 человек и свыше 100 судов русского флота. В 5 часов 20 минут подходит французский миноносец «А. С.». С его мостика передают в рупор: «Командир французского миноносца „А. С.“ передает следующее: Начальнику штаба Главнокомандующего. Имею честь стать в распоряжение Главнокомандующего Русской Армией генерала Врангеля. Прошу ваших распоряжений». На палубу выходит контр-адмирал Кедров: «Говорит командующий Русским флотом: Сегодня в 22 часа снимаемся с якоря и идем в Константинополь. Пойдем со скоростью 7 узлов в час. Просим Вас сопровождать нас».

Темнеет. Опускается густой туман и как молочной пеленой окутывает все кругом. В нескольких шагах ничего не видно. Раздаются гудки и мерный звон колокола. Точно набат. Как тоскливо, точно похоронный звон. Какие-то мрачные мысли лезут в голову. Что впереди? Куда, зачем? Действительно чем-то погребальным веет от этого звона и непроницаемой завесы. Как-то сыро. Может быть, это действительно хоронят Россию? Может быть, никогда и не суждено нам ее увидеть снова? В далекие, неведомые, чужие края, неизвестно на какие лишения… Наконец в половине двенадцатого ночи подходит «Гайдамак». На нем прибыл из Керчи начальник штаба 2-й армии генерал Кусонский^{324}. Тотчас же проходит в каюту Главнокомандующего и докладывает ему о положении дел в Керчи:

— Погрузка проходит блестяще. Благодаря удивительной энергии командующего армией и неутомимой работе моряков мы погрузили не только донцов, но также и пришедших из Феодосии кубанцев. Настроение казаков на редкость бодрое. Ваше превосходительство, я уполномочен командующим армией просить вас не разоружаться в Константинополе. Я верю в настроение казаков…

— Но ведь это невозможно, генерал…

— Все же, ваше превосходительство. Я вас покорнейше прошу, я вас умоляю! Вы не можете себе представить, какое бодрое, боевое настроение царит среди донцов. С такими солдатами, с таким настроением мы можем и будем чудеса делать. Я в этом убежден. Ведь до сегодняшнего утра мы и не думали грузиться. Только сегодня утром мы начали погрузку. И то погружено все. Все до одного казака. И все вооружены. Ни один казак не оставил оружия. Повторяю, ваше пр-во, настроение донцов поразительно бодрое.

Главнокомандующий убеждает генерала Кусонского в абсурдности и невозможности выполнения этого решения.

— Что же делать! Все равно о нас должны будут позаботиться. Запад предал нас, и теперь он обязан нам помочь…

Генерал вновь рассказывает об отменном ходе эвакуации Керчи.

— Да! — восклицает генерал Врангель. — Эвакуация проведена блестяще! Отлично! Это полное удовлетворение.