Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма

В этот день красные вели наступление на Арабатской Стрелке. О готовящемся наступлении генерал Курбатов узнал накануне от перебежавшего с той стороны крестьянина. Он собрал своих сотенных командиров и батарейных начальников, сообщил им о готовящемся наступлении и своем решении предупредить его контрударом. Сотенные командиры были смущены решением генерала, возражали, ссылаясь на многочисленность красных и малочисленность отряда, и заявили: «Казаки не пойдут в наступление, но обороняться будут». Генерала Курбатова поддержали лишь офицеры 1-й Марковской батареи, доложив, что батарея пойдет в наступление даже в том случае, если казаки не пойдут. Четыре орудия и 2 пулемета — немалая огненная сила. Сотенных командиров решение офицеров смутило. Генерал Курбатов отдал распоряжение о подготовке к выступлению.

Рано утром, за полчаса до указанного срока, батарея прибыла прямо к пластунским заставам. Недружелюбие пластунов не только улеглось, но со всех сторон послышались одобрительные возгласы. Генерал Курбатов, подскакав к батарее, взволнованно громко поздоровался с ней. «Спасибо за прекрасный вид. В бой как на парад. Великое, батарейцы, спасибо», — сказал он.

Красные, однако, перешли в наступление первыми. Батарея беглым огнем покрывала то одну, то другую цепь, приведя их в полное расстройство. Повзводно она продвигалась вперед со своими пулеметами. Пластуны уже спешили догнать и обогнать батарею. А в это время спало утреннее марево и открыла огонь Азовская флотилия. Красные обратились в бегство. Их настигли пластуны, ворвались в Геническое урочище. Противник отошел в город. «Более тысячи человек пленных были раздеты догола и оставлены в хатах. Одежда и винтовки их были сожжены, после чего отряд уже в темноте возвратился в исходное положение». Красных постигла неудача, после которой они уже не пытались наступать на этом участке.

26 октября. Второй день у Владиславовки. Марковцы уже пришли в себя, вели более оживленные разговоры. Тема — последние бои их дивизии; предположения о боях других частей. Судя по тому, что ничего тревожного не сообщают и их не тревожат, делают вывод: армия благополучно отошла в Крым. Действиями своих частей они довольны. При хорошем руководстве они могут выполнять большие задания и отбиваться от жутких атак кавалерии. Кто-то вернулся из Феодосии и привез табак. Оживление. А когда он сообщил, что там говорят о разгроме Марковской дивизии, все возмутились. «Мы еще повоюем!»

Да, силы дивизии слабы. Но она пополнится. Много ли нужно? По 30–40 человек на роту. И все радовались каждому возвращающемуся в полк. А таких, едва услышавших о их местонахождении, были десятки. Среди других был поручик Дементьев^{128}. Его встретили чрезвычайно бурно и радостно, так как давно уже «списали со счета», как оставленного в тифу в Новороссийске. Поручик Дементьев рассказал свою эпопею. Неопознанный красными как офицер, по выздоровлении был отправлен в железнодорожный батальон на Кубани. Из батальона он с несколькими казаками бежал к продолжавшим борьбу кубанцам во главе с полковником Фостиковым. Недостаток патронов и снарядов принудил большой отряд, чуть ли не в 10 000 человек, отойти в горы. Недостаток продовольствия и холод распылили отряд, и только около 2000 человек дошли до Черного моря, где, погрузившись на присланные из Крыма корабли, в начале октября прибыли в Крым. Поручик Дементьев и несколько других, узнав о дивизии, сразу же вернулись к своим.

Вот уже и 27 октября, третий день у Владиславович, а дивизия стоит. Говорят — из-за забитости линии составами. Возможно, и так. Но все же? Но вот сообщают, будто бы красные ведут атаки на Крымские перешейки. У марковцев возбуждение. «Не опоздать бы опять, как было у Днепровки». А когда во второй половине дня пришло приказание о погрузке, все были быстро готовы.

* * *

Первый эшелон со 2-м полком, в составе уже свыше 250 штыков, с 25 пулеметами, Инженерной ротой в 120 штыков, двумя батареями, Конным дивизионом и штабом дивизии вечером тронулся на станции Джанкой. Вагоны набиты до отказа. Люди кое-как расположились, уснули. Ночь. Сквозь сон слышал гул голосов, слово «Джанкой», фразу: «Кажется, будем выгружаться», а затем вдруг другую: «Перекоп оставлен нашими частями». Эта фраза сразу разбудила всех.

Появился и живой свидетель этой встревожившей всех новости, поручик Соляник, вызвавший своим появлением в то же время и радость. Он в Новороссийске был болен тифом, и какая постигла его судьба, не знали и тоже «списали со счета». Оказалось, он попал на остров Аемнос, откуда, поправившись, в числе 250 человек вернулся в Крым. Ввиду начавшихся в Северной Таврии боев, из вернувшихся был сформирован батальон, в котором одна из рот почти целиком состояла из марковцев и направлена на Перекоп в распоряжение генерала Фостикова.