Искры

Во дворе дома собирались провожавшие нас: мастер Фанос, его мать, жена и дети. Слуги, служанки и ученики мастерской стояли группами поодаль. Лица у всех были грустные. Казалось, Аслан был любимым членом этой семьи и уезжал далеко, очень далеко, быть может, навсегда. Аслан спустился по лестнице, пожал руки матери, жене, обнял детей. Простившись со всеми, мы вышли на улицу, где нас ожидали две лошади: арабский конь, подаренный пашой, и другой, довольно-таки хроший присланный мне из каравана. Аслан расцеловался с Фаносом и вновь пожал ему руку, на глазах у мастера навернулись слезы. Мы сели на лошадей. Теперь все толпились у ворот.

— Прощайте, друзья, — сказал Аслан.

— Счастливого пути! Желаю удачи вам! — говорил мастер Фанос.

— Счастливого пути! — повторили его мать, жена и маленькие дети.

Мы с глубокой признательностью покидали дом, где встретили гостеприимство, уважение и неподдельную любовь.

Караван стоял на привале недалеко от городских стен в поле, известном под названием «Чаир», в ожидании путешественников. Последние лучи заходящего солнца еще золотили высокие полумесяцы минаретов, еще мулла не начинал «азана»[98], когда караван тронулся в путь.

Здесь мы в последний раз встретили мосульского торговца кожами ходжу Тороса, беседовавшего с караван-баши[99].

— Здравствуйте, доктор, — приветствовал он Аслана, подавая ему руку. — Уезжаете?

— Да, ходжа Торос. А вы зачем здесь?

— Пришел сдать тюки с хлопком для отправки в Битлис. В Битлисе Вы остановитесь, г. доктор?

— Непременно!

— А в Муше?

— Тоже.

— Не откажите принять от меня небольшую услугу. Будьте добры передать рекомендательные письма моим двум близким приятелям в Битлисе и Муше. Вы, кажется, интересуетесь древностями? Они могут оказать вам содействие.

— Благодарю вас, — ответил Аслан, пожав мосульцу руку. — Прощайте, ходжа Торос!

— Желаю Вам удачи! Счастливого пути, господин доктор! — сказал купец, крепко пожимая руку Аслана.

Мы расстались. Читатель, ведь ты не забыл, кто был мосулец в арбаском тюрбане, с раскосыми жгучими глазами!..

Караван — это движущаяся жизнь востока, полная деятельности, силы и энергии.

По узкой дороге, на протяжении нескольких фарсахов[100], то извиваясь, как змея, то вновь выпрямляясь, медленно двигалась длинная цепь навьюченных мулов. Они шли группами, по десяти в каждой, все одной масти: впереди шли белые, за ними темносерые, потом черные и т. д. Каждый мул был привязан к седлу другого железной цепью. С каждой группой шло по два вожатых на случай, если понадобится выправлять ношу или поднимать споткнувшихся животных. Головы, шеи, хвосты мулов были убраны разноцветными бусами, ракушками, кисточками и, похожими на орешки, мелкими бубенчиками. Каждый начальник каравана тщательно украшает своих мулов, особенно при приближении к городу или покидая город. Щеголеватые животные до такой степени привыкли к своим украшениям и бубенчикам, что без них они плохо идут. Когда караван движется, окрестные холмы и горы гремят от оглушительного звона бубенчиков. Позванивая в такт с поступью животных, они создают изумительную гармонию звуков, которая производит чарующее впечатление, особенно в ночной тиши, когда караван медленно проходит среди глухих ущелий.

Впереди выступал одиноко «фишанг», водитель каравана, огромный белый мул с могучей грудью и красивой головой. В отличие от других он не был навьючен и отличался более богатым убранством. Он был царем каравана, его вожаком. Глядя на умное животное, я думал: «Как бы было хорошо, если б правители страны так же добросовестно выполняли свои обязанности, как этот белый мул…»