Искры

Я взглянул на Аслана: лицо его также было хмуро. О чем он задумался? — не знаю. Я же подумал: вокруг так прекрасно, так восхитительно, все улыбается, смеется, каждое живое существо радуется жизни, а человек — обладатель всех земных благ — не пользуется ни длительным весельем, ни полным счастьем…

Въехав в село, Мурад попросил показать дом «рэса» (сельского старшины). Несколько ребят, соревнуясь друг с другом, побежали исполнить нашу просьбу.

Мы нашли рэса сидящим на земляной кровле своего дома в царственной позе пророка Давида. Там же сидел и сельский священник. Их окружала группа людей: убеленные сединами старики сидели, а молодые почтительно стояли возле них. Разговор шел о местных нуждах. По-видимому, эта кровля была судилищем рэса, где, совместно со священником и седовласыми стариками, разбирались различные тяжбы сельчан. Творили суд публично, с участием общественных представителей. Тут сходились две противоположные формы судопроизводства: старинная патриархальная и усовершенствованная демократическая.

Заметив нас, они умолкли. Рэс встал приветствовать нас и попросил сесть. Но заметив, что мы продолжаем стоять, как бы припомнил что-то и обратился к одному из стоявших возле него парней:

— Верно, им непривычно сидеть на голой земле, прикажи принести подстилку!

Правда, они сидели на голой земле, но она была так чисто выметена ревностными невестками рэса, что нельзя было найти ни единой пылинки.

Вскоре на крышу взбежала группа женщин. Одна поспешно поливала водой земляную кровлю, другая подметала, третья расстилала тяжелые ковры, а четвертая, не зная, что ей делать, смущенно озиралась вокруг. Потом и она нашла себе работу: подойдя молча к Аслану, она объяснила знаками, чтоб он дал ей стянуть с ног сапоги.

— Не беспокойтесь, — сказал Аслан, — мои сапоги не легко снимаются.

Ответ, по-видимому, задел самолюбие женщины. Ироническая улыбка скользнула по ее румяному лицу, и она, не спросись Аслана, ухватилась за сапог его и так сильно дернула, что вместе с сапогом чуть не вывернула ногу.

И в самом деле, жаль было пачкать красивые ковры сапогами, покрытыми дорожной пылью, да и кроме того, это могло показаться непочтительным отношением к домохозяину.

Молодые люди — соседи, пришедшие сюда совершенно по другим делам, сочли своей обязанностью снимать с лошадей наши хурджины и седла и повели их остыть с дороги. Вскоре нас окружила любопытная толпа людей различного пола и возраста. Они с интересом смотрели на нас, указывали пальцами и на своем наречии делали остроумные замечания.

— Посмотри, Мко, что за гриб у него на голове! — говорил мальчик, указывая на широкополую шляпу Аслана.

— Гриб, да и только, — хихикнул Мко, который, видимо, пользовался авторитетом среди своих шаловливых сверстников. — Да ты посмотри лучше на его брюки — точно кора на палке!..

Крыша, на которой мы сидели, еле возвышалась над поверхностью земли, потому что жилище рэса помещалось под отлогими склонами горы. Вся деревня состояла из землянок, ступенями спускавшихся к ущелью; кровля одной служила двором для другой. Снизу вся деревня походила на гигантскую лестницу, подымавшуюся до самой вершины горы. В гористых местностях для сел часто выбирают подобные неудобные и недоступные места. Очевидно, опасность заставляет избегать открытых равнин. Какое великолепное место для села могло быть вот там, на берегу озера, среди роскошных лугов! Когда мы сказали об этом рэсу, он заметил:

— Наше море любит проказить, для него привычное дело затоплять, поглощать прибрежные жилища.

И он рассказал, чему сам был очевидцем: вода в море поднялась и затопила множество полей и деревень.

— А в старые времена, — прибавил он, — крепости, монастыри и даже целые города погружались в воду!

Рэс был не стар, ему было лет под сорок, на голове и в бороде не имел ни одного седого волоса. Это был мужчина могучего телосложения, каких много среди горцев этой страны. Лицо его было доброе, привлекательное. Судя по его наряду, он был человек зажиточный. За поясом висел кинжал с рукояткой из слоновой кости, на которой вырезана была сценка: слон боролся со львом, а обезьяна с дерева со страхом следила за их борьбой. Каково было мое удивление, когда я увидел кинжал также и у седовласого священника. Священник с оружием — что за странное явление! Среди окружающих нас крестьян не было ни одного безоружного!

Рэс не докучал нам обычными на востоке раболепными приветствиями. Он принял нас холодно. Со стороны эту холодность можно было приписать его гордости или невоспитанности, но это было не так. Он был простой человек, непривычный к лести. Кроме того, наше неожиданное появление ввергло его в сомнение, тем более, что мы ничего о себе не сказали. Он спросил про Аслана:

— Не франг ли этот господин?

— Франг, — ответил Мурад.

— Понимает по-армянски?

— Нет!

— На каком же языке говорит?

— Турецкий язык знает хорошо.

— Мы тоже немного знаем, молчать не придется.

Потом он обратился к Аслану:

— Что вас привело в наши края? Не ореховые ли пни и женские волосы желаете вы купить?