Искры

— Армян-григориан вы называете язычниками, оскверняете их святыни; в дни великого поста вы не только едите скоромное, но свои усы и бороду обмазываете остатками съеденных молочных продуктов с целью раздразнить их. Ведь распространяемое вами евангелие строго воспрещает подобные демонстрации, предписывает не огорчать брата своего.

— Они не братья нам.

— Если вы их не будете считать своими братьями, навлечете на себя еще больше гонений. Неужели вы не детища одного и того же отца, неужели вы не сыны одного народа?

Вступил в разговор брат Татос. Он закрыл глаза и протянул правую руку в сторону продавца книг, как бы прося разрешения говорить.

— Братьями мы называем лишь христиан-евангелистов, к какой бы нации они ни принадлежали, а язычники не братья нам, будь они рождены даже нашей матерью.

Аслан тихо встал и вышел в сад. Там он сел на траву возле ручья. Я последовал за ним.

— Принеси, пожалуйста, мне пальто, — сказал он упавшим голосом.

Он завернулся в пальто и лег на траву.

— Спать хочешь? — спросил я.

— Я чувствую отвращение к этим людям. Если б я знал, что они протестанты, ни за что не переступил бы порога их дома. Они никак не могут обойтись без религиозных споров.

Он подложил руку под голову и умолк. Я был уверен, что он не уснет, его будет терзать мысль, что брат отрекается от родного брата.

Я вернулся в дом. Спор продолжался. Никогда не приходилось мне видеть Джаллада столь разгоряченным.

Кто-то лежал в комнате на рогоже и храпел. От громкого разговора он проснулся, приподнял голову и спросонья посмотрел на нас.

— Брат Погос, отоспался? — ласково спросил его «брат Татос».

Вместо ответа «брат Погос» стал зевать, протирать глаза, чтоб разглядеть нас. Он также был с дороги, прилег отдохнуть. Пока он умывался, брат Татос рассказал о нем, что он из Битлиса, из тамошних братьев, что зимою он учительствует в местных школах, а летом обходит деревни, проповедует слово господне.

— Он и по-английски знает!

— Значит, он ученик миссионеров, — заметил Джаллад.

— Он был учеником миссионеров, а теперь он у них на хорошем жалованье.

— Сколько?

— Два золотых в месяц.

— Это и есть «хорошее жалованье»?

Брат Погос был кругленький человечек, кривой, почему он и носил дымчатые очки. Все части его тела были одинаково округлены, без единого выступа. Жена и дочь хозяина с особой заботливостью дали ему умыться и вытереть лицо, после чего он подсел к нам.

— Откуда будет ваша милость? — был первый его вопрос.

Вместо нас ответил брат Татос; он сказал, что мы прибыли из Ахтамарского монастыря.

— Паломники, значит? — спросил он.

— Да, паломники, — ответил Джаллад, наблюдая кислое выражение его лица.

Не ожидая нашего вопроса, он заявил, что работает в битлисских школах, что свыше десяти лет он там состоит преподавателем, кроме того, занят еще многими другими делами.

— Что вы преподаете? — спросил Джаллад.

— Знакомлю со священными книгами, — ответил он.

— И только?

— Занимаюсь немного по географии и арифметике.

— Велико ли число тамошних протестантов?

— Не так уж велико. В деревнях же приумножается слово господне.

— В деревнях школы имеете?

— Пока нет. Временно мы довольствуемся воскресными школами.

— Кто руководит вами?

— Американские миссионеры.

— Много их?

— Несколько семейств только.

— А количество подготовленных ими учеников?

— Сейчас их довольно много.

— Чем они занимаются?

— Распространяют слово господне: произносят проповеди, учительствуют или же занимаются переводами.

— И вы, конечно, из их учеников?

— Да, и то из первых учеников. Когда сюда приехали первые миссионеры, мой отец у них был поваром; меня приняли в свою школу, обучили.

Брат Татос подошел к светильнику и поправил фитиль. Жена и дочь его сидели поодаль и внимательно слушали. Продавец священных книг восторженно смотрел на первого миссионерского ученика. Его маленькие, бегающие, как у мартышки, глаза будто говорили: «Наберитесь-ка храбрости и поговорите с нашим мастером, он вам задаст перцу!»

— Скажите, пожалуйста, ваша цель заключается только в распространении вашего вероучения? — спросил Джаллад.

— Только, — ответил миссионерский ученик.

— А вы не находите, что народ нуждается не только в слове господнем. Например, в вас не возбуждается сострадание при виде нищеты, бедствий народных, при виде всеобщего угнетения?..

Вместо ответа он достал из-за пазухи маленькое евангелие и прочитал выдержку из 6-й главы евангелия от Матвея: «Ищите же прежде всего царствия божия и правды его, и это все приложится вам. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам будет заботиться о своем».

— Это мне известно… — сказал Джаллад и попросил закрыть Евангелие. — Если б на земле воцарилось царствие божье, как этого желал Спаситель, не было бы богатых и бедных. Но случилось не так… Богач остался богачом, нищий — нищим…

Переменив разговор, Джаллад спросил:

— Ваши миссионеры, по всей вероятности, живут прекрасно, не так ли? У них собственный выезд, слуги, роскошный стол… Почему бы им не испытать на себе сказанное в 6-й главе Евангелия, пусть и они ведут нищенский образ жизни, чтоб своим примером принести успокоение бедному люду…