Искры на ветру (СИ)

Таринор вернулся в зал для особых гостей, где скучали Драм с Игнатом. Маг сетовал, что не может тоже поехать в замок, но пожелал наёмнику удачи и взял с него честное слово запомнить всё в подробностях, а потом рассказать.

Вскоре после прибытия племянницы Дунгар раздобыл ей простое, но опрятное платье на смену пыльной и грязной одежде, в которой она добиралась сюда бессонными ночами. В нём она выглядела весьма мило и вполне могла сойти за дочь состоятельного торговца. Теперь же, когда Рия появилась в дверном проёме, Игнат от изумления раскрыл рот так, что Таринору пришлось ткнуть его локтем в бок.

Девушка была облачена в шерстное платье изумрудного цвета, сверху целомудренно доходившее почти до ключиц, где из-под него выглядывал край белоснежной льняной рубашки. Ряд серебряных пуговок спускался оттуда до самого малинового подола, скрывающего ноги. Такие же тёмно-малиновые рукава плотно облегали запястья, а на талии лежал чёрный кожаный ремешок с серебряной пряжкой.

Смущённо опущенную голову Рии украшал белый платок, закреплённый кожаным обручем и ниспадавший на плечи. В руках она крутила маленький блестящий предмет.

— Ну как вам? — торжествующе спросил Дунгар. — Ни дать, ни взять — лордская дочка!

Таринор и Игнат согласно кивнули, Драм же ограничился улыбкой и одобрительным взглядом.

— Дядя, — негромко сказала Рия, — ты слишком туго затянул пояс, а от платка ужасно чешется лоб. А брошь вообще кошмар. Ну, сам погляди!

На ладони девушки лежала металлическая роза, покрытая красным лаком.

— Мало того, что каждая пуговица — маленькая роза, — продолжала она, — так ты ещё и предлагаешь приколоть эту штуку на грудь. Сам ведь знаешь, как я не люблю эти цветы. Да и платье жалко, потянет ткань…

— Единственное, чего я теперь опасаюсь, — усмехнулся Дунгар, — королева может затаить на тебя обиду, если увидит. А что до броши — плевать. Прицеплю на дублет и стану кадрить милых толстушек из ригенского торгового дома.

Гном расхохотался, и в этот момент за его спиной возник высокий худощавый парень, возвестивший о том, что экипаж прибыл.

— А знаете, — Дунгар почесал подбородок, — поеду-ка я с вами. Прослежу, чтобы вы не перепутали дверь в тронный зал с дверью в уборную.

— Чуть не забыл, — хлопнул себя по лбу Таринор и ринулся к сумке.

Вернулся он, держа в руках что-то, завёрнутое в грязные тряпки, пропитанные чем-то тёмным

— Это ещё что? — спросил гном.

— Драконий коготь. Чтобы подкрепить наши слова, если король станет расспрашивать, что мы делали в долине.

— Отнимут же, — с сомнением в голосе протянул Дунгар, но махнул рукой, — Ладно, чёрт с ним. Идёмте, пока не пришлось тащиться в замок пешком.

У входа в банк стояла крытая карета, запряжённая парой белоснежных кобыл. Таринор вспомнил любовь Эдвальда к белым лошадям и вздохнул с облегчением. Ему уже столько раз говорили о том, как король изменился, что он уже и не знал, чего ожидать, но эта деталь немного успокоила.

Когда Дунгар кряхтя взобрался в карету и уместился на обитое мягким войлоком сидение, экипаж мягко тронулся. Таринор отодвинул занавеску от окна, в котором проносился город: дома, лавки, расступившиеся к краям улицы прохожие. Так вот как чувствуют себя важные птицы, чиновники с задранными носами и чистыми рукавами и придворные дамы, густо краснеющие от слова «задница».

Экипаж въехал на мост святого Готфрида и замедлил ход, а потом и вовсе остановился. Таринор увидел в окно множество людей, собравшихся вокруг немолодого мужчины с выбритой головой и пылающим взглядом. Он что-то воодушевлённо вещал и размахивал руками так, что рукава его мантии едва не хлестали по носу тех, кто подошёл слишком близко.

Дунгар постучал по стенке кареты и отодвинул деревянную задвижку.

— Эй, чего встали? — громко спросил он.

— Проповедь тут! — послышался хриплый голос кучера. — Сейчас расступятся, проедем.

— Чёрт бы этих фанатиков подрал! — проворчал гном, резко толкнув задвижку обратно. — Если сегодня опоздаем, попадём в замок не раньше конца следующей недели.

— И часто здесь так? — поинтересовался Таринор.

— На мосту? Или в городе? А, впрочем, всё одно. В последний год такое. Как Однорукий в веру ударился, так они и обнаглели. Страже, говорят, велено их не трогать и сборища не разгонять. Но что, спрашивается, будет, если устроить такое на каждом мосту и перекрёстке? Чёрт-те что!

— Неужели они не уступают даже тем, кто следует в замок? — с тревогой в голосе спросила Рия. — Нам нельзя медлить, нельзя опоздать! Я и так все эти дни была как на иголках! Сейчас выйду и…

— Не мни платье, девочка. Подожди здесь.

Сказав это, Дунгар открыл дверь ногой и спрыгнул на мощёный камень моста. Несколько мгновений спустя с улицы послышался зычный голос гнома. Даже приглушённый стенками кареты он звучал достаточно громко, чтобы Таринор разобрал те самые слова, от которых обычные пассажиры подобных экипажей, наверняка лишились бы чувств.