Искупление грехов (СИ)

Мы стояли в комнате с золотом и серебром — только десятники отряда. Снизу Пузо и Одноглазый не давали любопытным подняться на пятый ярус — они-то комнату с сокровищами и вскрыли.

— Я бы сказал, что мы дерьме… Если бы не был так счастлив, — прошептал Хохо.

— И как мы будем это прятать? — поинтересовался я. — И вообще сколько тут?

— А я почём знаю? — сказал Хохо. — Но золота тут только по весу на пару миллионов ули наберётся.

Хохо подошёл к кучке монет и вытащил одну из них, пытаясь оттереть патину. Монета изображала чей-то горделивый профиль.

— Фе-ро-ок, — прочитал Хохо. — Пятнашка, ты случаем про такое не читала?

— Читала про дораскольные монеты фера, — ответила девушка, подходя ближе. — На картинке выглядели очень похоже.

— А почему тут иначе написано? — спросил Нож.

— Не знаю, — ответила Пятнашка[6]. — Мне это было не слишком интересно. Я и не стала читать.

[6]А я знаю! Если это кого-то, конечно, интересует. Слоговое письмо предполагало строгое чередование пары согласная-гласная (чему соответствует отдельный символ). В нашем мире, если в слове появлялась отдельная согласная (слово «кот»), то решалось это либо использованием дополнительного слога («коту»), либо созданием слабой согласной (на примере русского не покажешь). Но жители этого мира на первых шагах решили всё проще — создав обратный слог, где гласная в начале перевёрнутого слога удваивала гласную в конце предыдущего слога. Изначально монета называлась «ферок» и записывалась двумя прямыми слогами «фе»+«ро» и обратным «ок», а потом — оставили только два слога. Всё равно фероки никто больше не использует.

— Да уж… Тот самый случай, когда лучше бы почитала! — хохотнул Хохо.

— Я тебе что, книга «всё обо всём» на ножках? — поинтересовалась Пятнашка. — Скажи спасибо, что хоть это помню.

— Как мы это тащить-то будем? — подумал я вслух. — Всё-таки двести килограммов золота и серебра[7]…

[7]Нет, Шрам использовал другую меру веса. Но оно вам, уважаемые читатели, надо? Достаточно сказать, что они нашли примерно 20 000 монет весом под 120 килограммов — и кучу посуды и украшений ещё килограммов на 80. Весило это примерно 40 000 эо, что в переводе на килограммы и составляет около 200.

— Ты лучше спроси, как нам теперь живыми отсюда выйти, — хмуро бросила Пятнашка. — Кри-ана рассказывала, что нашла в городе десяток монет, золотое блюдо и цепь. И тому была рада.

Внутри недовольно заворочался Стефан Катуавр. Или довольно — по этому подонку не определишь.

— Да ножом по горлу боцману — и все дела, — пробормотал я так тихо, что почти никто и не услышал. «Почти никто» взглянула на меня с подозрением, но от замечаний воздержалась.

— Даже если мы всё раскидаем между своими бойцами, — заметил Эр-нори, — каждому придётся тащить почти пять килограммов.

— А все остальные будут нас подозревать… — кивнул Ша-арми. — Но прятать надо незаметно!

— Не несите чушь, — посоветовал им Нож. — Если мы сейчас будем гонять в верхнюю комнату только своих бойцов, все всё поймут. И тогда уж точно у кого-нибудь появятся недобрые мысли.

— Да, — кивнул я, принимая решение. — Хохо! Надо разделить всё равными долями. Половину нам в казну — и четверть между нашими бойцами, в равных долях. Ещё четверть — прибившимся, с выделением большей доли десятникам. Тогда они будут каждый за свою долю дрожать — и на чужие не позарятся.

— Да ты мерзкий и подлый тип, Шрам! — с уважением сказал Хохо.

— Эй! Вы там чего застряли? — раздался снизу крик Лысого. — Темнеет уже!

— Идём! — ответил я ему. — У нас тут новости… Собирайтесь все на втором ярусе.

На втором ярусе было одно большое помещение со сводчатым потолком, поддерживаемым четырьмя колоннами. Там я и донёс до бойцов радостную весть о находке и выделении каждому его доли. В зале поднялся возбуждённый гомон, и больше всего я боялся, что сейчас кто-нибудь спросит об общей сумме находки. Однако, узнав про сумму почти в три с половиной тысячи ули на нос, никто и не догадался спросить, сколько в итоге мы нашли. Может, потом и будут задаваться этим вопросом, но пока опасный момент был пройден.