Искупление кровью

Если бы только ты, Марианна, не оказалась прикованной к больничной койке, в полном одиночестве. Слишком поздно. Полный швах. Пожизненный. Навсегда.

Дверь палаты отворилась, наверняка дьявол собственной персоной…

Вошла медсестра, попросту медсестра.

— Гляньте-ка! Мы очнулись!

Кто это — мы? Я так опухла, что она меня принимает за двоих? Марианна вытерла слезы единственной подвижной рукой. Вгляделась в белый халат единственным глазом. Лет тридцати, темные волосы забраны в конский хвост. Ноги втиснуты в смешные розовые сабо.

— Как мы себя чувствуем?

— Болит… везде.

Трудно разговаривать, когда рот забит цементом.

— После перфузии это пройдет. Врач осмотрит вас во второй половине дня.

— Теперь который час?

— Скоро полдень.

Еще несколько часов до свидания. Но каким чудом… Перестань грезить, Марианна.

Тетка в белом халате проверила канюлю, потом извлекла термометр.

— Суньте под мышку, — велела она.

Марианна со стоном подняла правое плечо. Медсестра явно осторожничала. Не подходила слишком близко к кровати. Ее, безусловно, вкратце проинструктировали относительно феномена Гревиль.

— Тридцать девять… Хм…

— Какой номер моей палаты? — спросила Марианна.

— Сто девятнадцатый… В отделении общей терапии.

Марианна выкатила глаза. Нет, выкатила один глаз.

— Это… Это был номер моей камеры в тюрьме…

— В таком случае этот номер вряд ли можно считать для вас счастливым!

Дура! Лучше бы купила себе обувку поприличней, чем шутки шутить!

— Нос у меня… сломан?

— А, да-да! Но успокойтесь: он все еще достаточно прямой!

— Мне хочется писать… Надо встать…

— Вы не можете встать, вы прикованы! Я принесу вам судно.

Медсестра прошла в туалет и вынырнула оттуда с переносным сортиром. Наблевать туда — это запросто, но вот для остального…

— Только не туда!

— Нам ни к чему капризничать!

Она уже начинает надоедать этими «нам». «Мы» тебе сейчас дадим в морду. «Мы» тебя заставим слопать твои сабо от куклы Барби в костюме медсестрички.

— У меня все равно нет ключа от наручников!

— А если пожар, как «мы» поступаем? — вздохнула Марианна.

— Переносим кровать!

— Забавно! Нет, давайте, отстегните меня, я не могу сделать сюда свои дела…

На этот раз тяжело вздохнула медсестра:

— Мне некогда!

— Но и мне приперло!

— Тогда почему бы нам не сходить в судно?

Марианна так глубоко вздохнула, что легкие чуть не сдвинулись с места. «Мы» сохраняем спокойствие.

— Ну пожалуйста! Ведь у кого-то же есть ключи?

Тетенька в розовых сабо подняла глаза к небу:

— У полицейских в коридоре.

— Я просто хочу пойти в туалет… И еще немного помыться…

Медсестра исчезла. Вернулась в компании замухрышки в мундире, который уставился на Марианну маленькими хитрыми глазками.

— Я отстегну тебя на десять минут, о’кей? Но если ты что-нибудь учудишь…

— Я не в том состоянии! Я просто хочу пописать и помыться! Я немногого прошу, черт возьми!

Полицейский расстегнул браслет, Марианна, опираясь на локти, выпрямилась. Жуткое испытание. Лопатки горели огнем. Медсестра отсоединила аппарат перфузии, Марианна села на край кровати. На ней был зеленый бумажный халат, который ее не слишком красил. Но очень открытый. Полицейский так и присосался взглядом.

Марианна осторожно встала. Она шла, как по тонкому льду. Медсестра придерживала ее, впившись наманикюренными пальцами в пылающую кожу.

Увидев себя в зеркале, Марианна застыла с разинутым ртом. Обезображена. Опознание невозможно даже силами лучших криминалистов.

— Делайте свои дела, а потом я вам помогу помыться!

— Не нужна мне ваша помощь, как-нибудь справлюсь сама!

Дверь наконец закрылась. Марианна, остолбенев, застыла перед своим отражением. Скинув халат, чуть не вскрикнула от ужаса. Еще хуже, чем после разборки в душевой. Тело цвета грозового неба. Все оттенки синего, лилового, черного. Кроме синяков, ссадины, там, где кожа лопнула, не выдержав ударов. Она уселась на унитаз. Жуткая боль между ног, новые швы наложены слишком туго. Вся дрожа, Марианна наполнила раковину теплой водой, осторожно ополоснула лицо. Мыло было только антибактериальное, им она и помылась.

Медсестра вошла без стука. Полицейский чуть не вывернул шею, пытаясь подглядывать. Но Марианна уже надела халат. Опоздал, бедолага!

— Мою одежду принесли?

— Нет. Ничего не приносили. Мы закончили? Тогда нам пора обратно в постель…

— Да. «Мы» закончили. «Мы» пойдем…

Марианна вернулась в палату под пронизывающим взглядом карапуза. Ладно, давай пялься на мою задницу, жалкий дебил! На дармовщинку, не лишай себя удовольствия!

Перед самой кроватью у нее сложилось странное впечатление, будто она запнулась о ступеньку. Но пол-то был совершенно гладкий. Она свалилась к ногам полицейского; тот поднял ее, схватив за руку и нечаянно надавив на иглу, через которую производилась перфузия.

— Вы это нарочно, что ли! — разозлилась Марианна. — Кретин!

— Эй! Уймись, де Гревиль!

— Просто Гревиль! — зарычала Марианна, отталкивая его.

Она снова залезла под простыни, а полицейский застегнул наручник на ее запястье.

— Вертухаи не любят, когда кто-то делает за них их работу! И они правы…