Искупление невинности

Всё те же три столетия назадмне нравилось будить тебя. Я помнюфамильный замок, анфиладу комнат,возню служанок, двери залы, закоторыми в дремоте будуаралежала ты, раскинувшись истомнона шёлковых подушках, и глазаещё закрыты были. Звук ударадвенадцатого полдень означал,и я касался твоего плеча.Но ты не просыпалась. Мне поройсадиться приходилось на подушки

и, сидя рядом, забываясь, слушатьнапев дыханья, гибельной игройволос волны изысканно забавясь,одной ладонью милую макушкулаская изумленно, а второй —батист лица. Засим влеченья завязьвыплёскивалась чисто: ты во снесебя навстречу открывала мне.Мы это проходили бездну раз,распахиваясь пропастью друг в друга,отождествляясь жадно, до недугабезумия восторженного. Нас

одна лишь смерть разъять могла, хоть, впрочем,она всегда шарахалась с испугомот карих междузвучий наших глаз:калика перехожий как-то ночьютебе и мне уверенно предрёкудел уйти, самим назначив срок.И торопиться было бы смешно,но, как ни странно, мы, увы, спешилии с шалой одержимостью грешилинапропалую, дерзко. За одномгновение мы прожигали годы,не веря в предсказанья всё же или

не научась умеренности, нонам всё легко сходило с рук. Природа,сведя нас вместе всё-таки, никакне осуждала наш безбожный брак.И, видно, в упоении своёммы, право, были истинно невинны,как два комка той первородной глины,что стала Человечеством. Вдвоёммы были счастливы, а значит, были святы.Обыденность со всей её рутинойнас не касалась вовсе. Про неёнам вспоминалось только на проклятых

официальных выездах: ведь в светобязывал являться этикет.Тогда мы собирались. Сотня слугизмотано металась по феоду,тряся оброк с вассального народа,налоги изымая: недосугподобным заниматься было прежде.И лишь через неделю скороходыотборные, спеша, срывались вдругв дорогу, что тянулась долго междустолицею и замком, всякий разнеся письмо с набором нужных фраз.

Часть вторая (25—30.01.96)