Искупление невинности

Однако в широте монарших плечне чувствовалось вечности. Фортуна,вообще, любитель фортеля. На струнахсудьбы не только пальчик, но и мечшалит с успехом. Так что, приходилосьбыть начеку: лучась улыбкой, втунедержать и блок. Тоска столичных встречвыматывала жутко. Но немилостьпопов была серьёзней: те – без слов —давно под нас таскали связки дров.Мой грех был очевиден: атеист.Тебя же просто полагали ведьмой.

И, прямо скажем, правы были, ведь мыих святости не жаловали. Чистбыл замок наш от слуг господних: как-тово всеуслышанье я объявил, что впредь мойприют для них закрыт. Лишь органистоставлен был: не то из чувства такта,не то, что предпочтительнее, из-заочередного твоего каприза.Святая рать народ вела в тупик:дыханье буден отдавало адом.По городам коллеги Торквемадыкострами ублажали божий лик,

вгоняя в страх не только слабонервных.Доносы и доносчики, как гады,плодились, расползаясь: еретикбыл даже тот, кто не решался первымсам стукнуть богу на еретика.Но нас пока не трогали. Пока…Конечно, за покой платилось всем:и Папе, и коллегии Синода,и сволочи помельче. Но свободадешевой не бывает. Вместе с тем,как сюзерен, я помнить был обязанне только о тебе. Круги природы

незыблемы в банальности проблем:рожденья, смерть, крестины, свадьбы – праздниклюбой с попом вершился. И феодимел, хоть отдалённый, но – приход.А что до ведьмы – ей ты и была.Пронзая души карими глазами,рвала ты наизнанку их, и самисобой они итожились дотлауже бессильно, без сопротивленья.Взрываясь вороными волосами,ты искры рассыпала и моглав своем бесстыдно страстном исступленьи

спалить, возможно, замок весь. Огоньнаружу так и рвался: только тронь.Наверно, лишь поэтому наш путь —судьбы в судьбу, увы, пролёг не сразу.Я долго не решался. Метастазыотчетливого страха драли грудь.Твои глаза не звали – убивалина месте, низвергая до экстазапредсмертного. Чтоб шею не свернутьсебе, я подвергал тебя опале.Но как спасешься, если суждено?И шея была сломана. Давно.

Часть четвертая (17—20.02.96)