Искусство любви

…В одном большом, возрожденном из руин монастыре они с Марией остановились в гостинице для паломников. И его душа запела – на него снизошла благодать святых мест, которая, царя здесь повсюду, вливалась в душу и исцеляла ее! Он почувствовал радость спокойствия и умиротворения; а из его мозга активно вытеснялась ненужная информация.

Наместник, игумен Георгий, сочетал в себе твердую и непоколебимую веру с душевной добротой и мягкостью. Он выслушал сбивчивый рассказ Бориса. Расспросил о подробностях. Задумался.

– Ты не знаешь, какой она веры… а она вообще – верующая?

– Я не знаю. – Борис кусал губы, глядя в пол.

Внезапно он вскинул глаза на игумена. Огромная масса почерпнутого им из литературы, которую он читал запоем, вдруг всколыхнулась в нем, и он вспомнил фразу, так нужную ему сейчас!

– Перегородки между религиями не достают до неба.

Наместник улыбнулся.

– Истинно… Многие святые нашей Церкви всех жалели и со всеми находили общий язык. Святой праведный Иоанн Кронштадтский молился и за иудеев, и за мусульман, и они его молитвами получали исцеление… Преподобный Макарий Великий нашел слова сочувствия для языческого жреца, изнемогавшего под тяжкой ношей; святитель Николай Японский, преподобный Герман Аляскинский своим состраданием и сочувствием покорили сердца японцев и алеутов. Христос в Евангелии приводит нам в пример человека, имевшего неправильные религиозные взгляды, но оказавшего милость иноверцу… Завтра я поведаю эту историю отцу Серафиму.

Днем наместник сам разыскал его.

– Он хочет видеть тебя.

Боря малость оробел:

– А может, не надо?

Наместник был человеком простым; Борису было легко беседовать с ним, а этот святой … Ему казалось, что это какой-то посланник Бога на земле, и всё, что он скажет…

А вот что он скажет?

Они пошли вдвоем – Мария осталась в гостинице. У Бориса коленки подгибались: он испытывал благоговейное волнение, приводившее его в необычайный трепет! По дороге игумен произвел нехитрый инструктаж, но Борис слушал невнимательно. По мере приближения к скиту напряжение его нарастало.

Пришли. В тихом живописном местечке стоял небольшой аккуратный домик, окруженный деревьями. Казалось, жизнь течет здесь как-то по-другому, неспешно, с глубоким пониманием ее истинного смысла.

Они вошли внутрь. Двери и потолки были низкими, а окошки – такими маленькими, что дневной свет едва проникал туда. Повсюду горели свечи, пахло ладаном. В маленькой комнатке, также освещенной свечами, – крохотное оконце, узкая жесткая кровать и – иконы. В углу, на коленях, молился старичок в темном одеянии. Он поднялся с колен, лишь когда закончил молитву, и повернулся к вошедшим.

От старца исходила Любовь.

Божественная Любовь и умиротворение. Боря склонился, вспомнив наставление, и поцеловал старцу руку…

–  Не все наши иноки так Бога любят, как ее ты любишь… За упокой не молись, и за здравие не молись… Люби Бога, как ее ты любишь, смерти не бойся. В вечной любви в Царствии Божием вы будете вместе.

С этими словами он отвернулся и стал смотреть в окно. Боря вышел.

– Я не понял ничего и не запомнил даже, – растерянно произнес Борис. «Что-то не так он ему рассказал, наверное…» – подумал он, хмуро поглядывая на игумена.

– Запомнишь и поймешь – потом, – уверенно ответил тот. – Не бойся, на всю жизнь запомнишь. А насчет просьбы твоей…

Борис приготовился в очередной раз выслушать совет молиться дома, но следующая фраза наместника вызвала в его душе взрыв нежданной радости.

– Молиться о ней будут… иноки. – Игумен внимательно посмотрел на Бориса. – В кельях – келейно, вне храма… Им труд духовный на пользу… У нее муж есть?

– Да.

– А дети?

– Нет.

– Будут дети, молись и за них, ибо умрут ее дети, умрет и она…

Этот ошеломляющий по своей простоте выход просто сразил его наповал!

С затуманенной головой Борис прикидывал: в церкви одно имя в записке – десять рублей… [83] В год – семь тысяч триста… А если попросить, чтоб они молились десять… нет – двадцать лет?!

– Сколько я должен заплатить? Я хочу, чтобы они молились каждый день… тридцать лет!

Изменившееся лицо священника не подлежало описанию ни на одном из языков мира.

– В глаза мне смотри! – Он повысил голос. – Глаза – зеркала любви Божьей! Бог не торгует любовью. Он Сам есть – Любовь! Сын Божий по Любви Своей становится человеком, умирает на Кресте и, воскреснув, побеждает диавола и смерть… Вера в Бога спасает человека, даруя ему жизнь вечную…

Борис стоял, не зная, что ответить. Слова били прямо в сердце. Было больно и стыдно.

– Ты не на базаре… – продолжил игумен, смягчившись. – Ты не платишь , когда даешь деньги за имя в записке; и не покупаешь свечи, когда перед иконой их ставишь – ты жертвуешь на Храм Божий… Пойми эту разницу… Иди. Сколько сможешь – столько и пожертвуй.

Борис потными руками суетливо опустошал кошелек. Далее последовал кошелек супруги; хорошо еще, что они заправились бензином «под завязку», выезжая из Москвы!

Надо ли говорить, что к следующим поездкам он отныне «готовился» более основательно.

Теперь план путешествий был составлен. Тема бесед – тоже. Его жизнь становилась простой и понятной. Одна его любимая женщина была рядом с ним – и он стремился сделать ее жизнь комфортной и спокойной. Другая – находилась далеко, но всё, что происходило с ней, касалось и его тоже!

Он выполнял свою миссию, понимая, что большего для нее он сделать не сможет.