Испанские поэты XX века

Зов без ответа.Бродячий узник собственного тела.Таким был облик ветра.Луна над головоювнезапно превратилась в конский череп,и воздух вызрел черною айвою.В пустой оконной рамерассыпала свои бичи и звездыборьба воды с песками.И видел я, как травы шли на приступ,и бросил им ягненка — и ягненокзаплакал на зубах у стрелолиста.Взъерошивая перья и скорлупки,внутри повисшей капликружился прах растерзанной голубки.

И, не меняя цвета,отары туч лениво наблюдалиединоборство камня и рассвета.А травы шли. Все ближе и все ближе.Любовь моя, они вспороли небои, как ножи, царапают по крыше.Любимая, дай руки! Мы в осаде.По рваному стеклу разбитых оконкровь разметала слипшиеся пряди.Одни лишь мы, любовь моя, остались.Отдай же свой скелет на волю ветра.Одни лишь мы, любовь моя, остались.На волю ветра, сирый мой ребенок!Найдем, любовь, найдем, пока не поздно,хоть тени наших лиц непогребенных!

ЗЕМЛЯ И ЛУНА

Перевод А. Гелескула

Я остаюсь с голубым человечком,который ворует у ласточек яйца.Я остаюсь с полуголым ребенкомпод каблуками бруклинских пьяниц.С теми, кто молча уходит под арки,с веточкой вен, разгибающей пальцы.Земля единственная. Земля.Земля для скатерти окрыленной,для замутненных зрачков тумана,для свежих ран и для влажных мыслей.Земля для всего, что ее покидает.Не разметенный по ветру пепел,не губы мертвых в корнях деревьев.Земля нагая в тоске по небу

и стаи китов за ее спиною.Земля беспечальна, она плывет бестревожно,я вижу ее в ребенке и в тех, кто уходит под арки.Живи, земля моей крови!                Как папоротник, ты пляшешьи чертишь, пуская по ветру, профили фараонов.Я остаюсь с этой женщиной снежной,в которой девственный мох догорает,я остаюсь с этой бруклинской пьянью,с голым ребенком под каблуками.Я остаюсь с растерзанным следомнеторопливой трапезы волчьей.Но катится с лестниц низринутая луна,и города возводит из голубого талька,заполоняет пустошь мраморными ногамии оставляет под стульями белые хлопья смеха.

О Диана, Диана, о пустая Диана!Выпуклый отзвук, где обезумели пчелы.За беглой любовью — долгая проба смерти,и никогда — твое тело, неуязвимое в беге.Это земля. О, господи! Земля, ведь искал я землю.Лицо, закрытое далью, гул сердца и край могилы.Боль, которая глохнет, любовь, которая гаснет,и башня отверстой крови с обугленными руками.А луна поднималась и снова падала с лестниц,засыпая глазницы своей восковой чечевицей,серебристыми метлами била детей на причалеи стирала мой облик, уже на границе пространств.

НЬЮ-ЙОРК

(Описание и обвинение)

Перевод Инны Тыняновой