Испанские шахматы

– А как же шахматы? Ты уверен, что они не имеют отношения к случившемуся?

– Конечно, уверен, – его голос дрогнул.

Четыре фигурки вернулись в сундучок, и четыре человека расстались с жизнью: Варвара, Полина, Виктор Лопаткин и Ольга. В подобные совпадения Жорж не верил. Грёза прочитала его мысли, с сомнением покачала головой.

– Каким образом они появлялись? Ты можешь объяснить?

Он мог. Пьяный Синицын рассказал ему, что, собравшись однажды сыграть партию в шахматы, они с Виктором принялись расставлять фигуры и вспомнили, что четыре штуки потерялись на берегу реки по их безалаберности, вследствие обильных возлияний. Пришлось пойти к Фаине Спиридоновне, одолжить на время две пешки, белого короля и черного ферзя. А потом, видимо, сей факт забылся. Старушка страдала склерозом, сама не напоминала, а друзья лишнего не брали в голову. «Мы ж у нее не деньги одолжили! – хлопал глазами неудавшийся гроссмейстер. – Подумаешь, фигурки! Попросила бы – отдали. А она не спрашивала». Вскоре Фаина захворала, и ей стало не до шахмат, как и ее подругам.

– Дальше ты знаешь…

– Нет, договаривай, Жорж!

– Когда ты начала приписывать своим шахматам колдовские качества, Виктор решил воспользоваться этим и припрятал фигурки, чтобы в дальнейшем привлекать к ним твой интерес. Сперва он выполнял задание Ольги Евлановой, а потом… влюбился. К тебе нельзя оставаться равнодушным.

– Выходит, все просто, – разочарованно протянула Грёза. – Фигурки были у Виктора, он частенько ко мне захаживал и незаметно оставлял их на этажерке. А последнюю, черную королеву, приберег для особого эффекта.

– Думаю, да. Он хотел приурочить появление ферзя к убийству твоего отца. Виктор тоже ревновал тебя к нему. Дескать, черная королева сделала последний ход: мат королю! Полный и бесповоротный. Только судьба посмеялась над Лопаткиным: вместо Ирбелина приехал я, прицельного выстрела не получилось, ферзь завалился в щель между досками пола… в общем, сплошное невезение.

– Зачем он все это делал?

– Ты сама подала ему идею о мистических свойствах шахмат, – повторил Глинский. – Он ее с готовностью подхватил, развил и так увлекся, что остановила его лишь пуля, выпущенная из трофейного «вальтера», который привез с войны твой прадед. Пистолет выполнил свое предназначение. – Он помолчал. – Знаешь, у психопатов бывают дивные фантазии! Но Виктор – молодец, он мастерски все задумал и осуществил. Я имею в виду – и появление шахматных фигур, и выстрел. Пошел на работу, к вечеру незаметно вернулся, пробрался по пожарной лестнице на третий этаж, выбрал удобную позицию для стрельбы и стал ждать. Он не раз видел вблизи дома машину Ирбелина и не ошибся, рассчитывая на его очередной приезд. Сказалась милицейская закалка и выработанное на службе чутье. Мое появление не сбило его с толку, он успел собраться и выстрелить: ведь он уже пообещал убийство репортерам «Криминальной хроники». Неудача разозлила его, но отступать он не собирался, потому и забрал с собой пистолет, а не бросил на месте преступления. Побродил по городу или где-нибудь отсиделся, а через пару часов сделал вид, что пришел с работы. Позже, ночью, он собирался расправиться с Ольгой. К рассвету вернулся бы как ни в чем не бывало – поди докажи!

– Варвару тоже он… убил?

– Кто же еще? Задушил подушкой, как сам же тебе и сказал. Потом убрал следы – перышки и прочее. Чтобы старушки невзначай не проболтались, куда делись недостающие фигурки, и не выдали его. Как говорил Штирлиц, они «могли испортить всю игру»!

– Они вспомнили, – растерянно произнесла Грёза.

Ей на ум пришло видение, посетившее ее у постели умирающей Полины, и наконец прояснился смысл фразы: «Виктор приходил к Вареньке за спичками». Похоже, одалживание спичек включило в памяти Варвары такой же эпизод с шахматными фигурками. Старушка поделилась догадкой с подругой, только рассказать Грёзе об этом они не успели.

– Фаина не стала бы делать из такой мелочи секрет, – в унисон ее мыслям сказал Глинский. – Сам факт передачи фигур Лопаткину мог происходить при них. За ненадобностью столь незначительная деталь забылась, но могла всплыть в их памяти в любой момент. И всплыла. Виктор решил не рисковать.

Девушка задумчиво посмотрела на сундучок с шахматами – они выполнили оба ее желания. Второе тоже сбудется непременно.

– Письмо надо отдать отцу, – сказала она.

– Поехали, отвезем.

* * *

Прошло две недели. Снега в городе не осталось. На стихийных рынках женщины продавали привозную сирень и тепличные тюльпаны. Петербург медленно стряхивал с себя зимнее оцепенение. Фигурные кровли дворцов мерцали в скупых солнечных лучах, на голубой эмали неба бледно золотились маковки соборов и сиял тяжеловесный купол Исаакия. Шпиль Петропавловской крепости терялся во мгле. Часто моросили дожди, по площадям и набережным стелился туман, но погода не могла омрачить счастье Грёзы. Она обрела отца! Глинский сделал ей предложение, и они готовились к свадьбе. В воздухе витали флюиды весны!