Испанский любовный обман

Однако в этом же нет никакого смысла, верно?

Нет. Ни малейшего. Я придумываю лишнее и вижу в его словах то, чего в них на самом деле нет.

Сердце зря рвалось из груди, вырастая в раскаленный шар, грозящий спалить все на своем пути, оставив лишь гору развалин.

– Что было дальше? – донесся знакомый голос.

– А дальше… – ответил Аарон и поднял руку, костяшками пальцев коснувшись моей щеки. – Я еще некоторое время вел себя как придурок – или как полный идиот, в зависимости от того, с какой стороны глянуть.

Я опустила веки, прячась от взгляда. Кровь пульсировала во всем теле. На щеке остался горячий след.

– В конце концов, мне удалось привлечь ее внимание. Я сумел убедить Лину, что она мне нужна. Затем доказал это на практике.

Я по-прежнему держала глаза закрытыми, не решаясь на него посмотреть.

Не хотелось видеть Аарона. Его лицо, губы, резкую линию подбородка. Не хотелось видеть, какие секреты таятся в синем океане взгляда.

Я ужасно боялась найти там лишнее. Или, наоборот, – не найти. Сама не знаю. В общем, просто боялась. Буквально тряслась со страху.

Рядом захлопали в ладони.

– Да уж! – сказала Изабель, и я невольно распахнула глаза. Голос у сестры дрожал от волнения и злости.

Меня мало заботили ее чувства. Я снова посмотрела на Аарона. Тот не отводил взгляда.

Что происходит? Что мы делаем?

Моя сестра тем временем продолжала:

– До чего красивая история. А ты, Каталина Мартин Фернандес! – Она произнесла мое имя полностью, значит, меня ждут неприятности. – Ты мне больше не сестра! Поверить не могу, что ты столько времени молчала. Заставила думать про секс, и похоть, и другие поверхностные бредни, когда у вас в реальности такие глубокие чувства!

В реальности. От одного короткого слова скрутило живот.

– Хорошо, что твой мужчина оказался умнее. Тебе с ним повезло.

Аарон, не сводя с меня взгляда, подхватил:

– Вот видишь? Я тоже так считаю.

Сердце совершило еще один кульбит.

– Ох, Аарон… – Сестра прерывисто выдохнула, будто вот-вот заплачет. Или надерет мне уши. От нее можно ждать чего угодно. – Ты даже не представляешь, как я счастлива. Это лучший свадебный подарок на свете – наконец-то увидеть младшую сестренку… – Голос задрожал. – После стольких лет… – Очередной всхлип. – Ох, черт, и почему я плачу, когда надо оттаскать ее за уши? Это просто… просто…

Она опять всхлипнула.

Святые угодники!

Неохотно отвернувшись от Аарона, я посмотрела на сестру.

Та вовсю рыдала и при этом кипела от злости.

– Видимо, нервы из-за свадьбы, – кажется, прошептала она.

Даниэль, о котором я напрочь позабыла, что-то буркнул и взял бутылку сидра. Та оказалась пуста. Он поставил ее обратно и направился к бару.

– Ven aquí, tonta[73]. – Гонсало прижал мою сестру к груди, положив подбородок ей на макушку, и прошептал нам одними губами: – Срочно надо выпить.

Ага. Только это и спасет вечер, если невеста рыдает в голос из-за байки, не имеющей ничего общего с реальностью.

Потому что так оно и есть.

Все – вранье. Спектакль.

Аарон отыгрывает роль. Именно так, как я просила.

Он приукрасил наше прошлое, изменил его, чтобы оно вписывалось в выдуманную реальность. Вот и все. Нас связывают те же отношения, что и в Нью-Йорке.

Если не считать того, что его назначат на новую должность. Скоро он будет моим боссом.

Слышишь ты, глупое сердце? Хватит шалить.

Все, что касается Аарона Блекфорда, – одно сплошное притворство.

Когда мы подъехали к следующему пункту назначения – клубу (точнее, скромному бару, по ночам открывавшему танцплощадку), я на девяносто девять процентов убедилась, что не просто в подпитии, а откровенно пьяная.

Оставалась тень сомнений. Под влиянием сидра сложно было понять, вызваны ли мои чувства алкоголем или всему виной мужчина, который ястребом следит за мной весь вечер.

Аарон перестал пить где-то между истерикой Изабель и прибытием остальных участников девичника и мальчишника. Он был абсолютно трезв, а значит, запомнит каждую минуту нынешнего вечера. Не факт, что это хорошо. В первую очередь потому, что всякий раз, когда он до меня дотрагивается, я откровенно вспыхиваю, а потом растекаюсь лужицей по полу. А еще потому, что, когда он наклоняет голову и спрашивает, все ли у меня впорядке, сердце выскакивает из груди и падает в живот.

Остальное заботило мало – гораздо больше занимало то, как музыка грохочет в ушах и отзывается в ступнях, пока мы двигаемся в темном переполненном зале.

Пробираясь сквозь людское море и ведя за собой всю нашу компанию – которая к тому времени изрядно поредела, – я вдруг качнулась и чуть не упала. Аарон, шагавший рядом, подхватил меня, обняв за талию и пристроив руку на бедре.

Стоило спиной коснуться его груди, как все нервные окончания в сто двадцатый раз за ночь вспыхнули огнем. Каждый сантиметр кожи, прильнувшей к нему, моментально нагрелся даже сквозь двойной слой ткани: мою блузку и его рубашку.

Длинные сильные пальцы на бедре сжались.