Испанский сон

Лестница была устроена, в общем, удобно для ходьбы; она не была ни утомляюще крутой, ни раздражающе пологой. Однако… как я уже сказала, она была довольно узка; на самом деле это не совсем точно — она очень

узка, и чем выше мы забирались, тем она становилась уже. На какой-то высоте (повторяю, этажей нет, поэтому взбирающимся нечем мерить высоту, кроме разве что ступеней) мы с неудовольствием обнаружили, что по одной и той же лестнице люди ходят не только вверх, но и вниз. Чтобы пропустить идущих навстречу, приходилось прижиматься или к стене, или к перилам. Ясно, что тем, кто поднялся до нас, нужно было спускаться; молчаливо предполагалось, что наверху поток посетителей как-то организован — возможно, с применением соединительных галерей — так, чтобы люди спускались не по той лестнице, по какой они поднимались до этого. И действительно, добравшись до первой из таких галерей, мы убедились в том, что по ней можно перейти в соседнюю башню... но никто не организовывал движения; в обеих башнях люди ходили вверх и вниз как им только заблагорассудится.

Подивившись на такую безалаберность (я еще не знала тогда, что она является неотъемлемой чертой испанского характера), мы продолжили свой путь. Между тем было уже высоко; пространство, открывавшееся взгляду направо поверх перил, внушало трепет. Стена, тянущаяся слева от нас, наоборот, успокаивала своей надежностью, радовала глаз разноцветными письменами, появлявшимися на ней там и сям, в том числе и по-русски. Через сколько-то ступеней вместо очередной такой надписи в стене появилась дыра. Мы осторожно приблизились к этой дыре и, цепляясь за ступеньки — больше цепляться было не за что — выглянули наружу. Дыра оказалась выходом на крошечный балкончик изумительной, причудливой формы (как и все у Гауди); больше всего он походил на фрагмент странного цветка, какого-нибудь ириса, прилепленный к башне снаружи. Перила цветка-балкончика были неодинаковой высоты. В центре они были высоки и казались вполне безопасными; зато по краям, в местах своего соединения с телом башни, они были такими низенькими, что один неверный шаг на балкончике казался чреватым потерей равновесия и неминуемым падением в пропасть.

Дыра с балкончиком была, конечно, никак не ограждена — какой-нибудь сеткой, к примеру — и я уже стала чуточку понимать это испанское отношение к жизни. Отношение, в сущности, очень простое: не уверен — не лезь. Мы с минуту посидели на пороге балкончика, любуясь обзором, который, как уже понятно, был в обе стороны весьма широк. Затем сзади послышалось вежливое покашливание; трое идущих за нами молодых мужчин, по внешности каких-то скандинавов, тоже интересовались видами, и мы уступили тепленькое местечко.

По ходу дальнейшего подъема мы прошли еще несколько подобных балкончиков, уже специально не останавливаясь, и я заметила, что лестница стала сужаться гораздо быстрее. Это могло означать только то, что мы перешли из основного и цилиндрического участка башни в ее верхний, конический участок. Вертикальные столбы, ограничивающие лестницу с внутренней стороны, стали ближе друг к другу. Расположенные между ними перила тоже изменили характер: прежде сплошные, теперь они превратились в частокол каменных столбиков, выраставших из концов ступенек и ничем особенным между собой не скрепленных. Я догадалась, что это просто не вполне доделанные перила; вероятно, нижние, сплошные перила раньше тоже состояли из таких же столбиков — ну, а потом пространство между ними заполнили камнем или цементом.

Веселый испанец, спускавшийся нам навстречу с ребенком на плечах (ребенок, видно, устал от долгого хождения по лестнице), галантно оперся на столбики и пропустил нас мимо себя. В какой-то момент он слегка отклонился назад… и сердце мое екнуло — еще бы чуть-чуть, и он мог бы запросто уронить ребенка в бездонный проем… а то и сам сверзиться вместе с ребенком… В следующий момент он выровнялся и широко мне улыбнулся. Похоже, что он сделал это нарочно, чтобы меня испугать. Я разозлилась на него. «Так делать нельзя», — сказала я по-испански. Он удивленно покосился на меня, ничего не ответил и пошел себе вниз по лестнице. Я подумала, что он, должно быть, каталонец.