Испанский сон

— Но мы же как бы иногородние, — неуверенно сказал Сид.

— Вы даже иностранцы, — сказал старина, — но тем лучше. Вначале мы примем вас в качестве членов-корреспондентов, а затем обоснованно переименуем Ассоциацию в международную. Пусть знают, что наше дело крепнет и ширится! Итак?

— Мы подумаем, — уклончиво сказал Сид.

Лицо старины Эбенизера выказало нетерпение.

— Неужели, — вопросил он гневно, — в ваших странах нет позорно переименованных городов?

— В Испании как-то не очень, — замялся Сид. — Вот в России, это да…

— Знакомо ли вам чувство патриотизма? — рявкнул Эбенизер с негодованием. — Ведь мы могли бы аккредитоваться при ООН!

— Мы подумаем! — внушительно повторил Вальд. — А сейчас… может, обсудим судьбу страуса?

— Что ее обсуждать, — горько хмыкнул Эбенизер. — Говорите, он ваш? У меня нет основания вам не верить. Забирайте… — Он тяжело вздохнул и беспомощно развел руками. — Я просто хотел завести живое существо.

На глазах у всех троих появились слезы.

— В сущности, я так одинок, — проникновенно сказал Эбенизер. — За моими грубоватыми повадками скрывается простая, где-то детская душа; я всю жизнь мечтал завести хотя бы кролика. Но поглощенность общественной деятельностью… не говоря о суровой профессии…

— А кстати, кто вы по профессии? — бестактно перебил Вальд.

— Не имею права разглашать, — буркнул старина и продолжал прежним проникновенным тоном: — И вдруг, смотрю, во дворе страус. Я так обрадовался! Я подумал: вот и птичка, вестимо, отбившаяся от своих… вдвоем нам будет неплохо… Как жаль!

— Есть вариант, — сказал Вальд не менее вкрадчиво, чем Эбенизер за пару минут до того. — Вы хотели бы оставить у себя страуса — ну, не насовсем… скажем, на какое-то время?

— А что?

— Мы можем это устроить.

— Хм.

— Даже денег на провизию дадим, — ляпнул Сид.

От такой необдуманной реплики Сида лицо старины Эбенизера претерпело ряд быстрых метаморфоз. Вначале оно озадачилось, затем просияло, затем сделалось хитрым и, наконец, неприступно-важным. Вальд зло посмотрел на товарища. Сид покраснел и попытался было что-то добавить, но смешался и горестно махнул рукой.

— Это можно обсудить, — сказал Эбенизер. — Разумеется, я не стану брать у вас деньги на кормежку страуса; на пенсию, что мне платит правительство, я бы мог прокормить целое стадо.

— А что же тогда?

— Подумайте сами, — предложил старина и многозначительно прочитал, как бы сам себе: — Nuestra Se~nora de los Dolores de Las Vegas.

— Да это шантаж! — с возмущением воскликнул Сид, проявив на сей раз редкостную догадливость.

— Неужели? — хмыкнул старина. — Обижаете! Если бы я сейчас поднял ствол и сказал: «А ну, братки, мухой записываться!» — вот тогда, согласен, это был бы шантаж. А так я просто делюсь с вами откровенными мыслями. С чего бы я оказывал услуги неизвестно кому? Это было бы попросту глупо. Вот ежели это боевые соратники… нуждающиеся в помощи единоверцы…

— Мистер Стамп, — торопливо вмешался Вальд, — нет нужды объяснять; мы полностью понимаем вашу позицию. Рад сообщить вам, что ваше любезное предложение обдумано; мы сочтем за большую честь быть принятыми в АПЕЛЗСИН в качестве, э-э…

— Членов-корреспондентов, — с готовностью подсказал старина. — Я назначу Оргбюро на завтра же.

— На завтра никак нельзя, — возразил Вальд, — у нас в восемь вечера вертолет из Альбукерка.

— А кстати, Альбукерк — это не…

— Нет, — твердо сказал Сид. — Альбукерк — это Альбукерк и ничего более.

— Ну, что ж, — кротко сказал старина, — тогда придется действовать исходя из обстоятельств. Вступительный взнос — по девять девяносто с носа; таков же и годовой. Поскольку вы иностранцы, я должен взять с вас наличными. Располагаете ли вы?..

— А то!

— Замечательно. Прошу вас заполнить анкеты.

Эбенизер извлек из воздуха два бумажных листа. После заполнения анкет и денежного расчета он ушел и отсутствовал довольно долго.

— Знаешь ли, Сид, — признался Вальд, — даже на меня твой рассказ произвел определенное впечатление. Интересно бы знать, в какой мере он соответствует твоей реальной истории?

— Не могу сказать тебе это, — отрицательно покачал головой Сид. — Разве ты не помнишь, что в полете уже пытался подбить меня на обмен историями своей жизни?

— Да; ты отказался и даже построил целую теорию…

— Сейчас я использовал случай, чтобы продемонстрировать тебе всю бессмысленность подобных откровений. Любая история, подобная той, что я рассказал, имеет право на существование — ты согласен?

— Не знаю, что тебе и сказать. Скажу «нет».

— На нет и суда нет, — ухмыльнулся Сид. — Если никакая история не годится, то к чему тогда этот обмен информацией?

— Хм. Скажу «да».

— Значит, любая история годится; в таком случае, чем реальная история отличается от выдуманной?

— Тем, что она реальная.

Сид опять ухмыльнулся.

— А что такое реальная? Бывают ли вообще реальные истории? Неужели ты думаешь, что, рассказывая мне свою так называемую реальную историю, ты не исказишь ни единого факта? Это просто смешно; людям свойственно воспринимать субъективно, да и попросту забывать. Желаете спорить?

— С последним утверждением — нет.