Испанский сон

— Очень хорошо. Но ведь стоит тебе исказить один-единственный факт, как реальная история становится уже не совсем реальной, верно? Исказишь два факта — она еще менее реальная… Ты уже понимаешь мою мысль?

— Схоластика, — буркнул Вальд.

— Очередной ярлык, — самодовольно заметил Сид. — Может, ты просто хотел сказать, что мои доктрины оторваны от жизни? Но и это не так: разве в результате моего рассказа события не поворачиваются для нас благоприятным образом?

— Ну, здесь уж ты явно подзагнул, — сказал Вальд со скрытым удовлетворением. — В результате твоего рассказа; не в результате молитвы, стало быть. Ох, Сид! смотри, будешь наказан за гордыню!

Сид почесал репу и стал обдумывать свой ответ. Уж точно он придумал бы какую-нибудь новую логическую загогулину, не вернись в это время старина Эбенизер. Он выложил на стол два красивых конверта и торжественно провозгласил:

— Джентльмены! Поздравляю вас со вступлением в ряды АПЕЛЗСИН. В этих конвертах вы найдете членские карточки и информационные письма. Не буду произносить по этому поводу долгих речей; вместо того, исходя из обстоятельств, приглашаю вас на ланч за счет Ассоциации.

— Что ж, — сказал Вальд, — это очень мило.

Глава XXI

Возмущение Вероники. — Рассказ Аны о Мар Флорес. — О

добродетели и папарацци. — О графе Леккио и других. — О

сопереживании. — Вероника еще более возмущена и говорит:

«С меня хватит!»

— Однако, — сказала Вероника, — конец тысячелетия все ближе и ближе, а сериал, пусть даже бессистемный, почему-то не продолжается; как это понять? Я, как постоянная и активная слушательница, возмущена; даже Марина, хоть и является слушательницей пассивной, возмущена тоже. Не правда ли?

— Может быть, — мягко сказала Марина, — «возмущена» — не вполне подходящее слово; как служанка, я не могу быть возмущена — могу быть лишь залуплена, да и то втихомолку.

— Но ты хотя бы залуплена? — спросила Вероника.

— Не могу сказать; это втихомолку.

— Какая ты хитрая! — недовольно сказала Вероника, покачивая головой. — Как раскалывать госпожу на рассказ, так давай Вероника, а как слушать втихомолку, так мы тут как тут. Хорошо быть служанкой!

— Уж конечно, — отвечала Марина, — куда как хорошо… вас небось по попке не шлепали…

— А тебя не потому шлепали, что служанка…

— А почему?

— Потому что дуру прогнала…

Марина фыркнула. Госпожа улыбалась, слушая негромкую перебранку своих спутниц. Затем она подозвала официанта и сделала быстрый заказ.

— Извольте-с, — сказал официант и мигом принес требуемое.

Вероника отвлеклась от спора, захватившего было ее, и проводила взглядом официанта. Марина увидела, что принесли ее любимое капуччино, и поблагодарила взглядом Госпожу. Госпожа похлопала Глазками и еще раз улыбнулась. Им было хорошо.

— Но все-таки, — сказала Вероника, когда официант исчез из поля зрения. — Ты расскажешь нам что-нибудь, какой-нибудь очередной свой пизод?

— Придется, — вздохнула Ана, — не то вы, глядишь, подеретесь. Однако для стилистического разнообразия я расскажу не из нашей с Филом жизни; это будет заимствованный пизод.

— А так разве можно?

— Да, потому что он вместе с тем и не чужой; он из серии чужих пизодов, которые как бы становятся твоими.

— Благодаря сопереживанию, да?

— Именно, дорогая, — подтвердила Ана, — а еще благодаря так называемой желтой прессе.

— Послушаем, — сказала Вероника, закуривая.

Рассказ Аны о Мар Флорес

— Я расскажу вам, — начала Ана, — об истории Мар Флорес — дамы, никому не известной в тот год, когда я приехала в Барселону, да даже и год спустя. История эта полностью разыгралась во время моей жизни в Испании, а потому я знаю о ней почти столько же, сколько и любая обычная испанка. Почему «почти»?.. позже станет ясно.

Итак, в течение одного года двадцатипятилетняя Мар (что означает море, кстати) Флорес (что означает цветы) сделалась одной из самых желанных участниц национальных показов мод. Ни один из журналов с картинками, дорогих и дешевых, не обошелся без одного, а то и нескольких интервью; телепередачи о личной жизни знаменитостей — артистов, тореро, спортсменов, аристократов — отражали яркий свет новой звезды, стремительно вспыхнувшей и с каждым днем разгоравшейся все сильнее.

Конечно же, общество симпатизировало звезде. Она не обладала голливудскими внешними данными — впрочем, мало кто из испанок подходит под этот стандарт. Звезды фламенко, к примеру, отнюдь не красивы… то есть они красивы именно внутренней красотой, и я не сразу научилась понимать это. Истая испанка, Мар Флорес была обаятельна, добродетельна и целеустремленна; она воплощала в себе чаяния простых людей. Матери семейств покупали в киосках журналы, чтобы прочитать что-нибудь новенькое о любимице, а потом передать дочерям — смотрите и учитесь, как надо жить.