Исповедь Дракулы

Благое намеренье долго не находило своего воплощения. Вначале все мои силы были отданы борьбе за власть, затем, после восшествия на престол, – усилению княжества, и, увы, все той же борьбе за удержание власти. После отъезда Штефана и ссоры с Лидией атмосфера столицы с ее бесконечными интригами и полными яда льстивыми улыбками сильнее, чем прежде стала угнетать меня, и я мечтал вырваться из этого порочного круга, вздохнуть полной грудью, вновь почувствовать себя свободным, не обремененным тяжким грузом проблем человеком. Поездка в Снагов оказалась прекрасным предлогом для «бегства»…

Дорога нырнула под сень молодой, но очень густой рощи, выросшей, должно быть, после лесного пожара. Тонкие деревца тянулись к небу, и все пространство вокруг них наполняло изумрудное сияние, в котором словно растворялись хрупкие стволики. Где-то за зеленым маревом блестела полоска воды.

Когда мы подъехали к озеру, солнце уже висело в зените, припекая не по-весеннему горячо. Монастырь притаился на острове, спрятавшись среди зеленых кущ, и с берега были видны только увенчанные крестами купола его церквей. Остров был совсем плоским и напоминал огромный плот, мирно дремавший на серебристой поверхности озера. Я спустился к воде – берег и мелководье заросли камышом, покачивавшимся под порывами непонятно откуда налетевшего холодного ветра. В сердце всколыхнулась тревога – озеро скрывало в себе какую-то тайну, манило, притягивало и одновременно пугало. Эта тревога контрастировала с ощущением благодати, царившим вокруг. Я наклонился, коснулся пальцами воды, – она была обжигающе холодна.

А вездесущий Драгомир уже успел позаботиться о переправе, разыскав где-то щуплого старика-монаха, который прежде в блаженном покое созерцал сверкающую гладь озера. Старик немного растерялся от неожиданной встречи, но остался весел и улыбчив, а в его седой бороде запутался цветок яблони. Во взгляде монаха я видел ту же благодать, что пронизывала эту землю.

Лодка оказалась маленькой и утлой, и кроме меня и перевозчика-монаха в ней разместился только Драгомир. Тихонько плескалась вода за бортом, зеленая стена острова медленно приближалась. Вскоре мы вышли на берег. В то время Снагов был почти заброшенным монастырем. Когда-то его пытался восстановить воевода Владислав, он построил здесь часовню, но потом почему-то охладел к этой затее. А ведь остров мог стать настоящей крепостью, неприступной для врагов.

– Здесь можно выдержать любую осаду. И запасы воды не ограничены.

– Да только кто его будет штурмовать?! – усмехнулся вышагивавший по мягкой, как ковер, траве Драгомир. – Поблизости ни одного города, ни одного населенного пункта, если не считать той деревни, где мы ночевали. Забытое людьми и Богом место…

– Только не Богом, Драгомир.

Настоятель встретил нас у порога монастыря, и вскоре мы разделяли трапезу с немногочисленной монастырской братией. Беседа текла неспешно, как и сама жизнь в монастыре. День сменял день, год уходил вслед за годом: закат, восход, молитва, послушание и вновь молитва – покой, определенность, завтрашний день, не отличавшийся от вчерашнего… Душевное напряжение последнего времени потихоньку отпускало, душу обволакивал покой.

После обеда отец-настоятель вызвался показать мне монастырь. Мы бродили между старых яблонь, сквозь кроны деревьев поблескивала спокойная вода, и неожиданно я подумал, что этот остров мог бы стать лучшим местом моего упокоения. Не столица с ее самодовольными горожанами, не кафедральный собор, где покоились мои предки, а этот отдаленный клочок суши на глади таинственных вод, место, надежно укрытое от суеты и ненависти, место, куда снизошла благодать Господня…

Разговаривая с батюшкой, я уже прикидывал, какую сумму надо пожертвовать на Снаговский монастырь и где взять деньги на его строительство. Пестрая курица выскочила откуда-то из зарослей лопуха и перебежала дорогу, вынудив сбиться с шага.

– Святой отец, я пришел сюда не случайно. Много лет назад, в сорок седьмом году, осенью, мой отец погиб где-то здесь, в болотах. Я пытаюсь найти это место, но пока мне не удалось встретить свидетелей случившегося. Может быть, что-то известно тебе?

– Нет-нет, – он покачал головой, неспешным жестом пригладив бороду. – В те годы я находился в Тисмане. Но вот брат Иоанн был свидетелем и, если я не ошибаюсь, – даже участником тех событий.

– Я могу поговорить с ним?

– Конечно. Я прикажу позвать его.

– И немедленно!

Вскоре мальчишка-прислужник уже бежал по дороге, ведя за собой еще не старого, крепкого мужчину. У него была выправка и походка воина, а побледневший шрам, пересекавший висок, свидетельствовал о том, что этот человек не всю свою жизнь провел за стенами монастыря.

– Его высочество желает, чтобы ты рассказал о гибели князя Дракула, – произнес настоятель.

На миг тревога исказила лицо Иоанна, но потом складка на лбу расправилась, и он посмотрел на меня открытым, честным взглядом:

– Как прикажешь, твое высочество.