Исповедь книгочея, который учил букве, а укреплял дух

- Была ли у тебя мать?

- Да.

(Беан получает по морде.)

- Врешь, каналья! Ты у нее был.

- Сколько блох входит в четверик?

- Этого мы с наставником не проходили.

(Еще по морде.)

- Они не входят, а вскакивают (и т. д.).

"Очищение" окончено. Рога сбиты. Новичок целует руку бакалавру. Круг студентов размыкается перед новичком. Размыкается, но не вдруг. За сим выпивка с хорошей едою за счет новичка. А потом надо побыть у студента-старожила некоторое время на побегушках: называть его патроном, прислуживать ему за столом, чистить ему платье, ваксить обувь, содействовать "деду"-патрону на оргиях и вакханалиях. А в награду бывал битым. Патрон мог отнять у него деньги и разное там то да се. По прошествии года — снова товарищеская пирушка, после чего ты уже сам "дед" и можешь завести своего famulus'a. (Сравните бахтинские — в его книге о Рабле — уничижительные, с виду едва ли не богохульные контрасты, подымающие униженного до вершин богоугодной нищей святости. Мощь в немощи. Всесилие в нищете. В пределах одной целостной жизни.)

Так проходит внеклассный год "учебной" жизни новичка, оставшийся в "послужном списке" между строк. Вполне содержательный урок, существующий лишь вкупе с уроком собственно ученых схолий первой половины университетского дня. Но только так — в этой двойственной целостности — и жива эта ученость. А если отнять одно от другого, то тогда это будет, конечно, в возможности, — отдельно: пристойная Сорбонна и помяловская бурса. XIII век ни с того ни с сего сделался бы XIX веком, только поплоще да погрубей.

Ученая жизнь в слове и столь же ученая жизнь вне класса — словом, единая жизнь того, кто учится на ученого, — взаимно себя же и воспроизводят. Они рядом и неразлучно. Игровое пародирующее умение школяра-ваганта осуществляет их двоящееся единство, но гротескно осуществляет. Вагантский "фольклор" и есть пародийная сшибка слова и смысла в целостном тексте. Смысл и слово как будто сшиты, а швы видны.

Приведу сейчас — трудно не привести — начало одной вагантской песенки, в которой жизнь житейская (внешкольно-школьная) удивительно смешно вправлена в грамматический — тоже вполне живой — каркас университетской латыни. (Снова в искрящемся переводе Льва Гинзбурга, исхитрившегося не тронуть латинские строки макаронической немецкой песенки подружки-пастушки):

Я скромной девушкой была,Virgo dum florebam,Нежна, приветлива, мила.

Omnibus placebam.Пошла я как-то на лужок,Flores adunare,Да захотел меня дружок...Ibi deflorare...

Чем не радионяня, пестующая тех, кто хотел бы выучить средневековую латынь и заодно грамматику любви? — Нет, не только не радио, но и не няня. Паракультурный шедевр вполне ученой культуры ученого средневековья, вполне обходившегося без няни со стороны.

Но quaestio disputata (синонимы: quaestio ordinaria, disputatio ordinaria, quaestio solemnis) — вопрос для обсуждения — становится основой еще одного вида научения — регулярного учебного диспута.

Тезис выбирал магистр. Возражение выдвигал либо он сам, либо его студенты, в том числе и те, что случайно забрели на диспут. Бакалавр нужными аргументами поддерживал тезис и отвечал на вопросы (respondens). Магистр мог в любой момент спора прервать его, лично заключив собственным словом этот спор. Но мог и вернуться к данному тезису когда-нибудь в другой раз, не поддерживая, а опровергая свой же тезис; быть respondens к своему тезису. А также и защитником, и опровергателем, и режиссером, и актером, и публикой этого ученого представления. Лекция-тезис, записанная самим магистром, становилась quaestio disputata, а если ее записал слушатель, то она становилась reportatio (отчетом) о проговариваемом вопросе. Годовое число этих диспутов всегда оговаривалось. Один вопрос мог обсуждаться с различных сторон. — Все это свидетельствует Э. Жильсон.

Календарь диспутаций должно соблюдать неукоснительно точно. Каждому магистру — свой день для диспута (dies disputabilis). Однажды орден святого Доминика, например, стал тягаться с Оксфордским университетом из-за того, что начальство этого университета в день магистра-доминиканца разрешило диспутировать еще и другим учителям. Со временем такого рода запреты несколько смягчаются.

Inceptio — диспут, разыгрываемый претендентом на степень доктора, которого представляет магистр, этот диспут ведущий. Это — единственный диспут данного университетского дня.