Исповедь книгочея, который учил букве, а укреплял дух

Ученый и просто грамотный — как будто синонимы. Благородное происхождение не обязательно предполагает ученость. Она — скорее добавочный колер, без которого тоже неплохо. Безусловно важно для нас здесь то, что обученный и есть ученый (gelert). Но, конечно, только с виду — на расстоянии и со стороны. Ученость-грамотность как общий фон, как начало.

Овладение грамотой упоительно. Даже незначительные нововведения в орфографии вызывали к жизни поистине экстатический взрыв ре-формотворчества. Рассказывают: король франков Хильперик (VI век) как-то раз изобрел четыре новые буквы, а уж коли изобрел, то тут же и распорядился все старые книги стереть и по новой орфографии переписать.

Средневековый полуграмотный, а то и вовсе неграмотный быт полнился учительско-ученическим воодушевлением обыденных дел и делишек. От переломов костей хорош истертый в порошок имбирь, но обязательно в сопровождении "Отче наш". От летаргического сна незаменима свинья, привязанная к постели. Рог нарвала (единорога), окованный золотом, а также подстаканник из золота или серебра, но с акульим зубом, вправленным в металл, очень хороши для обнаружения яда. Жизнь учила мирянина; монах бил послушника, магистр бакалавра, а этот бакалавр — студента, в свою очередь нещадно колотившего новичка-школяра. Мастер поколачивал ученика. Муж "учил" жену. Ежедневные, ежечасные семинарские ученые занятия: от мала до велика, от рыцаря до короля, от служки до папы, от школяра до декана, от мужа до жены... Великий всенаучающий процесс: всеохватный и вселюдный, всегдашний и повсеместный. Ученик — Подмастерье — Мастер. Студент — Бакалавр — Магистр. Паж Оруженосец — Рыцарь... Учебные классы можно продолжать.

Но слово, первосказанное и творящее; но буква — слагаемое всех слов, в том числе и главного, — главная забота учительско-ученической литеральной учености. Не научение ли смыслу, Духу по букве?

КАССИОДОР ИЗ V ВЕКА ближе всего к началу: "Если иные из вас могут осуществить свой подвиг в телесном труде, то мне более по душе труд книжного переписчика. Широко и далеко рассеивается написанное им. Прекрасна воля, похвальна усидчивость тех, кто вещает людям рукою, отверзает язык перстами, несет молчаливое добро и борется против зла пером и чернилами... [ночью при переписке пользуйтесь лампадой] — оберегайте священные пламена". Ученость не для чего-то. Она доброхотна сама по себе. Запомним также примечательный оксюморон — "вещать рукою". Это нам пригодится.

Но было и другое. Канцлер Парижского университета Жерсон: "Вырывайте, благоразумные люди, вырывайте эти опасные книги из рук ваших сыновей и дочерей. Если бы я владел одним экземпляром "Романа Розы" и он был бы единственный... я предназначил бы его сжечь". А здесь, напротив, ученость злокозненна. Вот в каких тисках пребывал ученый книгочей, он же ученик-читатель; он же — педант-буквоед. Социально опасное, но и социально достойное дело, и потому угодное богу, обронившему первое творческое слово. Ученонаучаемое, меж двух бездн — всесилия и ничтожности — дело. По-деловому, в земных интересах обучить священному смыслу небес. Возможно ли?..

Иоанн Златоуст приводит молитву школяра: "Господи Иисусе Христе, раствори уши и очи сердца моего, чтобы я уразумел слово твое и научился творить волю твою". После чего воодушевленный школяр двадцать четыре буквы греческого алфавита, начертанные чернилами на священном дискосе, смывал церковным вином, а ополоски выпивал под чтение стихов из Нового завета. Как видим, натуральное буквоедство; точнее — буквопитие. Причащение к слову-букве, букве и духу, буквальному духу Слова, некогда сказанного. К смыслу. Причащение, но... не научение. Хотя цель — научить, ибо считается, что учат только слова, а история как череда событий, как известно, не учит. Ничему не учит. Но приобщение к ней взывает к причащению.

Буквой начертанной дорожили, пестовали ее и охраняли. Алкуин (VIII век):

Пусть в этой келье сидят переписчики Божьего словаи сочинений святых достопочтенных отцов;

Пусть берегутся они предерзко вносить добавленья,Дерзкой небрежностью пусть не погрешает рука.Верную рукопись пусть поищут себе поприлежней,Где по неложной тропе шло неизменно перо.

Точкою иль запятой пусть смысл пояснят без ошибки,Знак препинанья любой ставят на месте своем,Чтобы чтецу не пришлось сбиваться иль смолкнуть нежданно...

Именно смысл — цель, а точки и запятые — средства, могущие тоже, конечно, стать целью, но до поры — покуда не избудут себя в собственной своей ничтожности ввиду всеполнейшего смысла. Для начала запятой или точкою пояснить смысл. Пояснить, а в чаянии — и научить...