Исповедь о женской тюрьме

— Но это же адвокат… Хотя вы правы, делает он крайне мало. Только письма передает и сидит молча на допросах. С ним, конечно, спокойней, но все же…

— Ладно, куколка, собирайся давай в поездку. Может еще с кем познакомишься.

Камере нашей очень неплохо перепадало от моих путешествий. Каждый раз я знакомилась с кем-то, и потом нам присылали и сигареты, и кофе, и конфеты, чтобы побаловать. Такие передачи невесть от кого, я всегда раздавала на камеру.

Женя это обожала и считала моим талантом. Я же не применяла никаких особых методов, просто радовалась, когда шла куда-то и всегда улыбалась. Это срабатывало, и слава шла впереди меня. Часто, когда я с кем-то знакомилась, меня сразу узнавали, говорили, что слышали обо мне и что я молодец. Какой женщине это не будет приятно?

Собравшись, я в нетерпении ожидала поездки. Это было событие из ряда вон, ведь я буду находиться не только в тюрьме, а поеду куда-то. Наконец за мной пришли. Сначала, как обычно, отправили в «боксик» для ожидания машины. Боксиком называлось крошечное помещение размером два на два. Бетонные стены, маленькая лавочка и бочка в углу. Бочка была предназначена, чтобы справлять нужду, но если мужчина еще смог бы это сделать, то женщина — вряд ли. Ну, только если она двухметрового роста. Бочка была высотой мне по пояс и стояла здесь видимо просто для интерьера. Хотя нет, она всегда оставалась полной почти до краев. Явно не женщины были к этому причастны. Аромат стоял еще тот. Как ее, интересно, опорожняли? И делали ли это когда-то? Может, дожидались естественного испарения, и тогда кто- то мог снова ей воспользоваться? Но, к счастью, просидеть в боксике мне пришлось совсем недолго, через час меня вывели на свет божий. Это было именно так, потому что из тюрьмы меня действительно вывели на тюремный двор, где светило солнце и был свежий воздух. Я радовалась как ребенок. Рядом стоял «воронок», и меня любезно пригласили в него. Забираться в воронок довольно нелегкое дело, потому что он высокий и редко когда бывает лестница. А вот однажды мне посчастливилось спускаться из него с наручниками за спиной. Вот уже где необходима сноровка. Здесь, в СИЗО, меня знали, и конвойные чаще всего помогали, не доводя до абсурда ситуацию.

Радость моя тут же улетучилась, потому что именно для меня был уготован еще один сюрприз. В воронке стояло несколько скамеек, привинченных к полу, которые предназначались, увы, не мне. На них уже сидели другие заключенные — мужчины, а мне предложили пройти в «стакан». Так у них называлась маленькая железная каморка внутри воронка. По всей видимости, для особо опасных преступников. Но так как они не могли (или не хотели) сажать меня рядом с парнями, меня заперли в этот стакан. Поездка была ужасна. Я могла стоять там полусогнувшись (выпрямиться в полный рост не могла, но и сесть было некуда), держаться не за что, полная тьма. Это было похоже на аттракцион, можно катать желающих получить острые ощущения.

Поездка в стакане это просто издевательство, сродни пытки. Меня мотало из стороны в сторону, а к концу путешествия на теле не было живого места от ударов о железные стенки. От темноты и дезориентации тошнило и вот-вот могло вывернуть наизнанку. При всем этом приходилось терпеть и поддерживать светскую беседу с молодыми (и не очень) людьми. Кошмар! Когда машина, наконец, остановилась, прибыв к месту назначения, мне уже было на все плевать, и притвориться сумасшедшей не составило бы труда.

Интересно, власти вообще в курсе того, как транспортируют заключенных? И опять эта

дискриминация по половому признаку! У них вечно не хватает средств ни на машины, ни на еду, ни на унитазы. Может, если отпустить половину «злостных

преступников», можно было бы решить какие-то проблемы?

Свежий воздух — слаще всего. Теперь я могла потянуться и размять ноги, повертеть головой, рассмотреть своих спутников. Как приятно было стоять посреди двора и ощущать себя почти свободной! Это был простой больничный двор, хоть и огражденный бетонной стеной, но без колючей проволоки и решеток на окнах. Остальные заключенные толпились неподалеку и рассматривали меня, но не пытались заговорить. Мы все ждали, когда нас пригласят в кабинет и когда же, наконец, начнется процедура освидетельствования.

Минут через пятнадцать меня провели в комнату — вполне обычный на вид врачебный кабинет. Сидело в нем сразу несколько врачей, и освидетельствование происходило всех и сразу. Как за те несколько минут, что врач пообщался с пациентом можно составить полную картину его состояния? Интересно много ли стран может похвастаться таким профессионализмом? Где еще врач в состоянии поставить диагноз сразу пяти пациентам в течение пяти минут? Причем это же была официальная процедура, а не просто личная консультация любителя. Не так много привезли заключенных, чтобы делать эту работу спустя рукава.