Исповедь о женской тюрьме

На меня составили акт, с этим актом я отправлялась в лагерь — отрабатывать государственное имущество. Мне было все равно, потому что на мне висел еще иск в шестьсот гривен за лечение потерпевшего. Оказывается медицина бесплатная, но оплатить ее должна я. Причем был еще иск из больницы, в которой он лежал — на триста гривен. Поступив в лагерь, я обязана работать, но деньги получать не смогу, пока не выплачу иск. Уж лучше тогда отрабатывать простыни и обломок ложки.

Благодаря этому акту тайна моего отбытия открылась, и я узнала, куда мы отправляемся. Местом нашего назначения оказался Днепропетровск. В нем находилась транзитная тюрьма, из которой меня доставят в Днепродзержинск.

Я была немало наслышана об этой колонии, и те знания, что были у меня, не прибавили уверенности в завтрашнем дне. Насколько я знала, единственным плюсом было только то, что моя Катя отправилась туда же. Это было совсем не идеальное место для отбывания срока, с очень жесткими порядками. Почему-то все мечтали попасть в Одессу и Харьков, мне же, как всегда, не повезло. Начальник по этажу передал нашей смотрящей, что ему нужен новый телефон, и, когда мои родственники его купят, он отправит меня, куда пожелаю. Я же взбеленилась. Кричала и ругалась, что не бывать этому, что все они сволочи и вымогатели. В результате меня отправили в Днепродзержинск. Теперь-то я понимаю, что ничего таким поведением кроме неприятностей было не добиться, но тогда во мне играл юношеский максимализм. Я ощущала себя жертвой органов, системы и государства. От безысходности хотелось напакостить начальнику этажа. И кто остался в просчете?

Конечно, достоверной информации ни от кого добиться не удавалось, все это были слухи. Но от этого становилось еще страшней, ведь неизвестность пугала. В боксике нас собралось около десяти человек, все отправляющиеся днепропетровским поездом, кто куда. Как оказалось, в Днепродзержинск не ехал никто. Система этапирования вообще была странной. Ото всех тюрем осужденных свозили на транзитную тюрьму в Днепропетровск, а уж оттуда развозили в разные уголки страны. Исправительных колоний в нашей стране насчитывалось около ста пятидесяти. Где они все прятались? Наверное, путешествуя по городам и осматривая достопримечательности, никому не доводилось осматривать подобные места. Поэтому никто и не задумывается над тем, сколько их, что чуть ли не в каждом крупном городе страны есть колония. А сколько человек там томится? Страшно подумать. И что было бы, разрушь землетрясение эти стены?

С попутчицами мы познакомились быстро. Всем предстояла одна дорога, мы шутили и делились припасами. Нашлось среди нас и несколько женщин, отбывающих свое наказание не впервые. Они ехали в колонии строго режима. Ничем особенным эти женщины не отличались. Может, более суровые и измученные лица, разговор грубее, курят чаще. Зато они являлись кладезем информации.

Поезд отходил ночью, и до позднего вечера нас продержали в боксике. За эти часы мы с попутчицами сдружились, и поездка уже не казалась такой страшной. В то время я все время улыбалась, шутила и всем своим видом показывала, что мне море по колено. Девчонок заряжал мой боевой настрой. Казалось, что раз уж я со своими пятью годами не унываю, то чего жаловаться им, осужденным на два-три года? С сумками и тюками передвигались мы медленно, и хоть охранники постоянно пытались нас подгонять, мы не слушались. Чего их бояться, они нам были уже не указ. Так, хохоча и толкаясь, вышли в большое помещение. Называлось оно «конверт» (понятия не имею почему). Это было что-то типа огромного гаража, где нас ожидали машины — привычные всем воронки. Здесь уже находились и этапируемые мужчины-заключенные. Их было человек двадцать, но в таком огромном гараже мы выглядели двумя жалкими группками. Девчонки к этапу всегда старались прихорошиться: накраситься, одеться в самое лучшее. Мужчины выглядели устрашающе: какие-то потрепанные, нечесаные, со щетиной, многие бриты налысо. Самые настоящие зэки. Увидев нас, преступники воссияли, лица озарились улыбками. И куда только подевались страшные зэки? Когда никто уже не обращал внимания на охрану, было весело. Мы слали друг другу воздушные поцелуи и признавались в вечной любви.

В углу находилось сооружение вроде трибуны. Один из охранников (позже я узнала, что это начальник этапа) взобрался на трибуну и стал называть нас по фамилиям. Надо было выйти и отчитаться: назвать имя, отчество, статью и срок, на который осудили. Как и раньше, моя фамилия и статья сделали свое дело — вызвали гул одобрения и поддержки.

— Ируха, держись, мы за тебя!

— Все будет хорошо!

— Ты молодец! Мы тебя любим!

А я махала им рукой и чувствовала в тот момент себя счастливой. Совсем незнакомые люди становились в таких условиях близкими, мы все ощущали себя чем-то единым.

Потом, наконец, нас повезли на вокзал. К новой жизни, к новому дому.

Часть 2

Глава 1