Исповедь. О жизни. Что такое искусство?

Dans l'interminableEnnui de la plaine,La neige incertaineLuit comme du sable.Le ciel est de cuivre,Sans lueur aucune.On croirait voir vivreEt mourir la lune.Comme des nueesFlottent gris les chenesDes forets prochainesParmi les buees.

Ce ciel est de cuivre,Sans lueur aucune.On croirait voir vivreEt mourir la lune.Corneille poussiveEt vous, les loups maigres,Par ces bises aigres,Quoi donc vous arrive?Dans interminableEnnui de la plaine,La neige incertaineLuit comme du sable.<По тоске безмерной,

По равнине снежной,Что блестит неверно,Как песок прибрежный?Нет на тверди меднойНи мерцанья света.Месяц глянул где-тоИ исчез бесследно.Как сквозь дым летучий,На краю равниныВидятся вершиныБора, словно тучи.Нет на тверди медной

Ни мерцанья света.Месяц глянул где-тоИ исчез бесследно.Чу! кричат вороны!Воет волк голодный,Здесь, в степи холодной,Властелин законный!По тоске безмерной,По равнине снежной,Что блестит неверно,Как песок прибрежный?

(Поль Верлен, Избранные стихотворения в переводах русских поэтов, СПб., 1911, Перев. В. Брюсова)>

Как это в медном небе живет и умирает луна и как это снег блестит, как песок? Все это уже не только непонятно, но, под предлогом передачи настроения, набор неверных сравнений и слов.

Кроме этих искусственных и неясных стихотворений, есть понятные, но зато уже совершенно плохие и по форме и по содержанию стихотворения. Таковы все стихотворения по заглавию «La Sagesse»[113]. В этих стихотворениях самое большое место занимают очень плохие выражения самых пошлых католических и патриотических чувств. В них есть, например, такие строфы:

Je ne veux plus penser qu'a ma mere Marie,Siege de la sagesse et source de pardons,Mere de France aussi de qui nous attendonsInebranlablement l'honneur de la patrie.<Лишь на одну тебя сыновне уповаю,Мария, всепрощенья оплот,Мать Франции самой, от коей каждый ждет,Что вступится она sa честь родного края.

(Перев. А. Эфрон)>

Прежде чем привести примеры из других поэтов, не могу не остановиться на удивительной знаменитости этих двух стихотворцев, Бодлера и Верлена, признанных теперь великими поэтами. Каким образом французы, у которых были Chenier, Musset, Lamartine, a главное Hugo, y которых недавно еще были так называемые парнасцы: Leconte de Lisle, Sully Prud'homme и др., могли приписать такое значение и считать великими этих двух стихотворцев, очень неискусных по форме и весьма низких и пошлых по содержанию? Миросозерцание одного, Бодлера, состоит в возведении в теорию грубого эгоизма и замене нравственности неопределенным, как облака, понятием красоты, и красоты непременно искусственной. Бодлер предпочитал раскрашенное женское лицо натуральному и металлические деревья и минеральное подобие воды — натуральным.

Миросозерцание другого поэта, Верлена, состоит из дряблой распущенности, признания своего нравственного бессилия и, как спасение от этого бессилия, самого грубого католического идолопоклонства. Оба притом не только совершенно лишены наивности, искренности и простоты, но оба преисполнены искусственности, оригинальничанья и самомнения. Так что в наименее плохих их произведениях видишь больше г-на Бодлера или Верлена, чем то, что они изображают. И эти два плохие стихотворца составляют школу и ведут за собою сотни последователей.