Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти

С того времени в Понасенкове и пошел, на мой взгляд, разрушительный процесс: он ненавидит всех, кто входит в среду академической науки. Ложь для непосвященных — будто он остался на обочине без диплома по идеологическим причинам. Приведу примеры. В

ноябре 2012 г. на конференции в Минске, А.И. Попов (за границей издано более 20 его работ) доказал несостоятельность взглядов о массовом народном партизанском движении, ранее защитив в России докторскую диссертацию на ту же тему. Попов, а не Понасенков!

Если читатель хочет ознакомиться с очень критическим взглядом на события той эпохи, то я рекомендую монографию д.и.н. С.Н. Исюоля «Война и Mip в России 1812 года» (СПб, 2017). Кстати, д.и.н. А.Н. Архангельский — автор весьма «критической» монографии об Александре I, входит в Комиссию по культуре при Президенте РФ. Так что, смелое «новаторство» Понасенкова — это «цветы запоздалые», а сам он напоминает персонаж из анекдота, который рвется в открытую дверь, жалуясь, что его не пускают.

Если мне понадобится научная консультация по истории Первой империи, я, безусловно, обращусь за ней к Соколову, а не к Понасенкову, который движется каким-то причудливым путем параллельно исторической науке, изо всех сил стараясь привлечь к себе внимание. То вдруг заявит, что он — оперный певец, но кто-нибудь слышал его пение в Большом театре, Ла Скала, Альберт холле, Метрополитен опере? То возомнит себя режиссером, но кто-нибудь слышал о том, что его спектакли стали событием года/ Наконец, в отчаянной попытке стать историком, он выпустил книгу со смешным названием, где с детской злостью старается унизить посредством выдумок и наветов признанных исследователей за то, что они без него встретили 200-летие эпохи Наполеоновских войн, обсудив проблемы, к которым он зачем-то так поздно и неуклюже подступился в своем сочинении.

Заслуги О.В. Соколова, а отнюдь не Понасенкова, признаны и отмечены во Франции Орденом Почетного Легиона. И местами их не поменять, даже если Понасенков обратится к Соколову на «ты».

И, конечно, комичны потуги Понасенкова предъявить себя публике эдаким барином. Но есть пословица: «вежлив как господин, дерзок как слуга». Кстати, у русских вельмож в XVIII веке была такая забава: завести себе шута, нарядить его в свои одежды и представить в таком виде гостям. Этот шут говорил дерзости и своему барину, и его гостям-аристократам, дразнил, смешил и забавлял их своими выходками, но часто был озлоблен своим положением, потому что в той среде, где он находился, все точно знали, кто тут барин, а кто — шут. Их никогда не путали!

К. им. Л.Л.Ивченко, заслуженный деятель культуры РФ

В.М. Безотосный

По настоятельной просьбе моих коллег хочу высказать свое мнение о Е. Понасенкове. Несколько знакомых в последнее время предлагали написать развернутую рецензию на его книгу со «скромным» названием «Первая научная история войны 1812 года». Я отказался это делать в первую очередь из чувства брезгливости. Этот человек заработал еще в юности свою репутацию. «Я Евгений — значит гений». И всегда: «Я», «Я», «Я». На 3-м курсе он уже стал академиком какой-то «академии», состоящей из его одного, что тогда казалось очень смешным, но диплом так и не защитил. Просто зашкаливающий нарциссизм и предельно низкий уровень знаний реалий наполеоновской эпохи. В свое время он стал «нерукопожагным», его негласно отлучили от научного сообщества, перестали приглашать на конференции по 1812 г. и наполеонике.

Он решил сейчас напомнить о себе после некоторого периода забвения. Выступил в роли этакого современного «Хлестакова» нынешней историографии. Для начала в своей книге облил грязью, вплоть до откровенных оскорблений, всех ведущих специалистов, занимающихся проблематикой 1812 г. Постарался зацепить любой ценой (все средства хороши) и далеко не в рамках академической полемики. Его цель была вполне очевидна: пиар, и еще раз пиар. Неважно, что пишут или говорят про него, главное — чтобы писали и говорили. Заставить обратить на себя внимание, нахамить, обругать и оскорбить ученых мужей, чтобы те начали оправдываться и вступили с ним в полемику. И тем самым признали и легализировали бы его в глазах научного сообщества как равноправного исследователя. Ведь до сих пор его таковым никто не признавал.