Исповедь послушницы (сборник)

Там был целый ворох бумаг, а среди них – переплетенная в кожу тетрадь. Ниол с невольным содроганием извлек ее на свет – на миг ему почудилось, будто переплет пульсирует и извивается в его руках.

– Вот оно, хранилище тайн Армандо! – прошептал он и протянул тетрадь девушке.

Паола, следившая за тем, как бы старик не проснулся, неистово замотала головой.

– Я не могу, Ниол! Прочитай ты!

Юноша осторожно раскрыл дневник. На мгновение на Ниола повеяло острым, сладким, пугающим запахом крови, хотя на самом деле это была только иллюзия.

Листы оказались исписанными аккуратным убористым почерком. Буквы были старательно выведены, однако нажим пера казался неравномерным: оно то плавно скользило по бумаге, будто корабль по морю, то вгрызалось в листы с невиданным отчаянием и силой, словно нож убийцы в тело беспомощной жертвы.

Здесь было очень много записей, и Ниол лихорадочно искал самые важные. Через пару минут беглого чтения он понял главное.

– Паола, это дневник палача! Это его совесть, запечатленная на бумаге!

Девушка задрожала и через силу выдавила:

– Читай!

– «Пилар Акоста, двадцать три года. Обвинена в колдовстве. Признание подписано добровольно, дело передано в светский суд. Перед казнью сошла с ума. Тряслась всем телом и корчилась, будто маленький зверек, пойманный и посаженный в клетку. Бормотала что-то невнятное. Спасти не удалось.

Пабло Мелья, сорок один год. Вел разгульный образ жизни, имел много женщин. Обвинен в ереси. Признался в преступлении под пытками. Во время сожжения на костре выкрикивал проклятия в адрес Церкви и ее служителей. Будет гореть в аду! Развратникам не место на этой земле и в Царствии Небесном.

Габино Манко, пятьдесят два года. Ремесленник, отец четырнадцати детей. Проклинал служителя инквизиции. По свидетельствам незаинтересованных лиц отказался дать ему взятку за место торговать своими изделиями близ церкви Святого Франциска. Трудолюбивый и честный человек. Тайно выведен из тюрьмы. Выданы средства для существования на новом месте.

Бланка Тано, тридцать два года, монахиня обители Святой Терезы. Обвинена в связи с дьяволом сестрами из зависти к ее благочестивым деяниям. Устроена под иным именем в женский монастырь Толедо.

Хуана Риос, двадцать семь лет. Торговала собой. Обвинена в богохульстве женой одного из сеньоров, с которым имела связь. Предлагала себя служителям инквизиции в обмен на свободу. При допросе была подвергнута пытке водой. Умерла в камере, предположительно от удушения, при неизвестных обстоятельствах».

– Хватит, Ниол! – взмолилась Паола. – Найди страницу, где говорится о моих родителях!

Он искал, искал изо всех сил, зная, что у них мало времени, и наконец нашел.

– Паола, Армандо был влюблен в твою мать!

Ниолу было неловко читать эти простые и вместе с тем проникновенные строки, но он должен был это сделать:

– «Асусена Альманса, прекраснейшая из женщин, избежала бесследного исчезновения. Она не канула в небытие, она продолжает существовать в этих записях, в моем сердце, в душе и теле своей дочери, невинной девочки, заботу о которой я решил на себя принять. То будет чистая, светлая, совершенная, воистину божественная любовь, которая пристала моему сану. Господь уберег меня от греха. За это я поплатился своим земным счастьем…»

– Какой ужас!

– Он хотел уехать с твоей матерью и с тобой в Новый Свет, но несчастная повесилась.

– Это он довел ее до самоубийства!

– Не знаю, – задумчиво произнес Ниол. В словах Армандо ему почудились странная, пленяющая душу искренность и простота.

– А отец, что там сказано об отце?!

– «Мануэль Фернандес заключен в мадридскую тюрьму за покушение на жизнь Армандо Диаса. Срок заключения – двадцать лет». – Ниол поднял глаза и заметил: – Прошла всего половина. Если он вообще еще жив.

Паола заплакала. Она оплакивала мать, отца, все то, что Армандо у нее отнял как жестокий хищник, чем сумел поживиться как бессовестный вор.

– Сколько лет я жила рядом с чудовищем и не подозревала об этом!

Ответ Ниола пригвоздил ее к месту:

– Он не чудовище.

– Ты его оправдываешь?!

– Просто я считаю, что Армандо – плод политики государства, порождение общественного мнения, того, что каждый день и каждый час навязывают людям, о чем твердят на всех проповедях. И если нам с тобой удалось уберечься от этого, то мы, можно сказать, спасены.

– Как нам это удалось?!

– Я всегда слушал свою мать, а она – особенная. Ей наплевать на все, что творится вокруг. Ты выросла в замкнутом мире. Сам того не ведая, Армандо избавил тебя от многого, в том числе и от главного – необходимости быть похожей на остальных.

– Он чудовище! – упрямо повторила Паола. – Он отнял у меня родителей.

– Как думаешь, – спросил Ниол, – что означает фраза: «Тайно выведен из тюрьмы»? Армандо спасал тех, кого считал невиновным? Мне давно известно, что он обладает способностью внушать людям то, что захочет. Он мысленно приказывает, и человек его слушается.

Девушка задрожала, сраженная могуществом того, чего не могла постичь, и промолвила:

– Не знаю. А как же мы?!