Исповедь странного человека

Пока Нина задумчиво рассматривала свою порцию мороженного, водя по нему ложкой, я скорчил зверское лицо, предупреждая, чтобы Ольга (а это была именно она) не вздумала подходить. Та понимающе, но очень ехидно улыбнулась и они присели за столик. Фух!

— А почему вы хотите научиться играть? — спросила тем временем Нина.

И ведь надо ответить так, чтобы заинтересовало. Я подумал чуть.

— Вы знаете Нина, я всю жизнь завидовал людям, которые могут передавать настроение музыкой, — так начали достаточно красиво. — Им не надо искать музыку под настроение. Они просто берут и играют ее. А скажите…

Я решил перевести разговор на нее.

— А вот вы играете на гитаре, — я чуть перевел дух. Выходим на основной разговор. — А свои песни у вас есть?

Девушка явно засмущалась.

— Да, — тихо ответила она, не поднимая глаз.

— Я почему спрашиваю…, - тут сама собой возникла пауза.

Я вдруг понял, что реально волнуюсь. Да и эта часть разговора самая рисковая. Если она сейчас задумается, а почему я собственно это говорю, то может возникнуть вопрос, а почему я это говорю. И еще я кое-что понял. Что я уже не играю, мне, в самом деле, несколько страшновато стало выкладывать другому человеку свое маленькое увлечение.

— Вы не могли бы посмотреть мои стихи тогда? — выложил я, чувствуя, как по телу пробежал некий озноб что ли.

— Ваши? — Нина приподняла брови.

Сильно, видать, я ее удивил.

— Да, — сказал я и продолжил, чувствуя в груди странный подъем. — Мне просто хотелось бы, чтобы их оценил человек, который сам пишет.

— Ну, я не знаю…, - растерянно произнесла Нина.

— Нина, я не требую развернутого анализа, — сказал я, а в глубине росло удивление над самим собой.

Что-то странное происходило, я переставал контролировать процесс! Но самая хохма, что мне это нравилось!

— Я не Пушкин, вы не Белинский. Мне важно исключительно ваше мнение, — хорошо сказал, самому понравилось. — И даже не мнение, а скорее впечатление.

* * *

Восьмой час вечера. Уже смеркалось, осень все же. Но было относительно тепло, холодный ветер, дувший весь день, утих. Казалось не осень на дворе, а наоборот, начало весны.

— Вы знаете Женя, — говорила Нина. — В ваших стихах есть чувство. Но они…

Она запнулась, подыскивая видимо необидное слово.

— Сыроваты? — подсказал я.

— Да, наверно. Слишком правильны, — кивнула девушка и торопливо добавила. — Только это мое личное мнение.

Мы помолчали.

— Одно мне очень понравилось, — сказала она, наконец.

Я вопросительно изогнул бровь.

— Оно короткое. О девушке. Видимо она вам сильно нравилась.

Это то, которое об Аньке написал что-ли? Никогда бы не подумал.

— Оно передает главное ощущение, чувство. По нему можно представить всю картину, — продолжала Нина.

— Да? — задумчиво спросил я.

— Вы знаете, писать стихи для меня, как рисовать картины. Если не нарисовать главных линий, то все остальное не удается. Ведь задает настроение именно та, самая сильная эмоция. Остальное только фон, который ее усиливает.

Нина всерьез увлеклась объяснением. Видимо, много об этом думала. Ну, так и я не против, совсем не против.

— Вот Мона Лиза. Я считаю, что главное на всей картине, эта ее легкая полуулыбка.

Я с некоторым удивлением смотрел на девушку, которая еще минуту назад, производила впечатление этакой тихони. Волосы разлетелись под порывом ветра, что тянул от водной глади (мы гуляли в парке, перед УрГАПСом, возле реки), в глазах зажегся какой-то неистовый блеск. Одновременно с мечтательным выражением на лице, это давало невиданный мной ранее эффект!

— Все остальное, даже ее лицо, — продолжала Нина. — Это лишь фон. А смотришь на ее улыбку и думаешь, что хотел сказать Мастер этим? Свое отношение к тому, кто заказал портрет? А может это адресовано нам, простым обывателям?

На несколько минут воцарилась тишина. Нина отходила от своей речи, а я… А я любовался ею.

— Ну а теперь вы, — сказала она. — Что вы думаете о моих трудах?

Когда я принес ей свои стихи, она поставила мне условие, что я, в свою очередь, прочту ее творения.

Я вздохнул, собираясь с мыслями. Что сказать? Моя писанина, рядом с ее творчеством не валяется. У нее были разные стихи. Добрые, нежные, обличающие, гневные, грустные, лирические. Я прочел их одним махом, а когда оторвался, на часах было три ночи, глаза слезились от чтения, а я чувствовал себя так, будто только что видел кучу фильмов. Образы перемешались в голове, потому как я, никак не мог остановиться. Еще и еще, новые чувства, новые эмоции, картины. Я был, словно измученный жаждой путник, дорвавшийся наконец, до воды…

— Признаться, — начал я. — Можно я скажу, как думаю?

— Конечно, — подбодрила меня девушка.

— Просто может получиться несколько сумбурно, — вздохнул я. — Мне не хочется говорить стандартные слова. Но когда я читал, то у меня в голове возникали четкие красочные картинки.

— Мне приятно, что вам понравилось, — улыбнулась Нина. — А какое больше?

Я бросил быстрый взгляд на нее.

— Я пожалуй его вам прочитаю. Я его запомнил, — сказал я собираясь с мыслями.