Исповедь странного человека

— Так вот, у нас в доме жил мальчик. Ему тогда наверно, лет двенадцать было, — девушка тяжело вздохнула. — Он был инвалидом. Пока мы бегали во дворе, он с такой тоской смотрел на нас с балкона.

— Стихотворение «На привязи», это о нем?

— По большей части да, — кивнула Нина. — Так вот однажды ребята над ним подшутили. Жестоко. Они позвали его играть с ними. Его мама иногда выкатывала коляску во двор. И пока он с ними говорил, такой радостный и счастливый, они привязали его коляску к дереву.

— Знакомые забавы, — скрипнул я зубами.

— Он так и просидел возле того дерева, пока мама не пришла, — продолжала Нина. — А она не стала никого ругать, просто отвязала веревку и молча укатила коляску. Больше мы его ни во дворе, ни на балконе не видели. Только иногда, поздно вечером, во дворе был слышен скрип коляски.

— И что потом? — спросил я.

— Мне было жутко жаль его. Их, — Нина тряхнула головой, видимо снова переживая те события. — И однажды вечером, я сбежала во двор. Я вытащила свою самую красивую куклу. Барби. Они только тогда пошли.

Нина остановилась у дерева, росшего на самом краю берега. Я встал рядом, смотря на отражение огней вечернего города, в чернильных водах реки. Вдалеке шумели едущие по мосту машины, пахло зимой.

— Знаете, Жень, за ту радость, в этих страшных пустых глазах, я бы отдала все, что тогда имела, — голос девушки дрогнул. — Но куклу он не взял, мама не разрешила.

Я молчал, понимая, что не время говорить.

— Я стала часто заходить к нему, после школы. — продолжила рассказ Нина, улыбаясь воспоминаниям. — Иногда мы гуляли в лесу, наш микрорайон, был на окраине, лес был близко. И он был первый человек, которому я могла рассказывать о своих мечтах.

Девушка улыбнулась своим воспоминаниям.

— Он слазил с коляски и мы валялись на траве, смотря в небо. Мы представляли драконов, замки, птиц, зверей. Иногда облака были похожи на лица знакомых людей. Придумывали истории, где мы, конечно, были главными героями.

Нина вздохнула.

— А в конце того лета, они с мамой уехали, — по губам девушки скользнула горькая улыбка. — И вдруг оказалось, что этот мальчик, был намного более интереснее, чем другие, здоровые. Для них лес был всего лишь кучей деревьев, облака белыми комками на небе, с дождем или без. Девочки, с которыми я вроде бы как дружила, тоже были не лучше. Только и мерялись, у кого лучше кукла и дороже. Тогда то я и стала писать стихи, чтобы хоть где-то выразить то, что хотела бы сказать этому мальчику.

Голос девушки в конце зазвучал глухо. Я не решался прервать ее рассказ. Мне казалось каким — то кощунством, что-то сейчас говорить, комментировать.

— Я стала больше оставаться одна, — продолжала Нина. — Беседы про тряпки, да про мальчиков нагоняли на меня такую тоску. А потом мы переехали сюда. Школу я заканчивала уже здесь. Я была новенькой, ко мне никто не лез, и это было хорошо. А потом я поступила в мед.

— Родители, наверно, не сильно одобрили? — осмелился я на вопрос.

— Да не так чтобы совсем против, но удивились. — ответила Нина. — Но они приняли мой выбор…

… И вот теперь Нина внимательно смотрела на меня, тоже видимо припомнив нашу вчерашнюю беседу.

— Расскажите о себе, — попросила она, когда мы отошли от остановки. — А то все обо мне.

— Хм…, - задумался я. — Мне-то в общем и нечего рассказать. Все стандартно. Школа, технарь, работа. Серая такая жизнь. Ничего примечательного.

— Я заметила, что вы не любите о себе говорить, — улыбнулась Нина. — Но мне с вами почему-то легко. Обычно люди любят о себе поговорить. И знаете, что странно…

— Что? — полюбопытствовал я.

— У меня такое ощущение, что вам намного больше лет, чем кажется, — ответила девушка. — Вы иногда делаете такие неожиданные выводы, из простых вещей.

— Да? Я как-то не замечал, — покачал я головой. Однако!

— Мне иногда кажется, что вы мысли читаете, — улыбнулась, чуть смущенно, Нина.

— Нет, к сожалению, я этого делать не умею, — тоже улыбнулся я. — Просто мне приходиться на работе общаться с разными людьми, вот и научился делать выводы.

Девушка бросила на меня быстрый взгляд, вздохнула, как перед прыжком в воду и выдала:

— А можно один личный вопрос? — сказала она, и даже немного съежилась, как будто ожидая удара.

— Можно, — слегка удивился я, такому ее поведению.

— Много у вас было девушек?

Вот так да, не в бровь, а в глаз!..

Дневник Нины.

И зачем я это спросила? Вот дура. В груди, как будто кусок льда положили. Он все молчал, а мне становилось все хуже. Зачем, зачем я спросила?! Он мог сейчас отделаться общими фразами опять и все! Зачем?!

Но он такой странный. Ведь, я чувствую, он знает больше, чем говорит. Он умеет строить разговор, избегать скользких тем. А его взгляд! Иногда казалось, что на меня смотрит старик.

Он все молчал. А моя душа все больше падала в бездну отчаяния. Не надо было так грубо! Зачем мне было знать это? Ну зачем?!

Женя взглянул на меня таким жестким взглядом. Сердце провалилось в пятки и ниже. Его лицо, сначала стало, словно изваяние, будто высеченным из камня… А потом как-то враз обмякло.