Исповедь военнослужащего срочной службы

      В это же время был учрежден еще один наряд, который не предусматривался ни одним уставом. Назывался он "сторожевой пост". Дело в том, что какие-то лихие люди стали по ночам «бомбить» гарнизонные магазины. Посему каждую ночь по установленному маршруту шлялись два бойца, вооруженных штык-ножами и вроде как караулили магазины. Раз в час они обязаны были отмечаться в комендатуре у дежурного помощника коменданта, а остальное время фактически были предоставлены самим себе. Можно было сходить в поселок Герцено, на стадион, где тусовались гарнизонные бляди, вообще, куда угодно. Я не раз был в этом замечательном наряде. У нас в эскадре был еще один грузин — Гия Цамалаидзе, который довольно хорошо ко мне относился и часто, назначая себя в сторожевой пост, брал в напарники меня — кому-то же надо было ходить по маршруту и отмечаться в комендатуре, пока Гия в это время шлялся бог весть где. Он говорил по русским с сильным акцентом и все время заявлял: "Йа нэ дьедушька — йа дьядья Гия!!!". Смешно было смотреть, как он пытался свести знакомство с какими-то девчонками, заговаривая с ними о прекрасной погоде, чем вызывал у них приступ истерического смеха.

      Правда, через год этот наряд был упразднен, когда за кражей из магазина были застигнуты врасплох не кто иные, как сами «сторожа». К счастью, они были не из нашей части.

      Очень популярны были всяческого рода «разгрузки». Один раз, разгружая вагоны с дынями, прибывшими для военторга, мы так обожрались их, что меня еще неделю подташнивало при виде дынь. Разгружали сок в здоровенных трехлитровых банках, по четыре банки в картонной коробке, перебив при этом уйму банок, а после такой разгрузки все помещение сушилки в казарме было заставлено банками с соком и уже пустыми, я лично упер две банки. Один раз случилась совсем уж экзотическая разгрузка — прилетел ИЛ-76, битком набитый персиками, некоторые ящики уже начинали течь, необходимо было срочно пускать их в продажу, чтобы не пропало все. Всю ночь мы разгружали злополучный самолет, обжираясь при этом персиками, а когда не могли есть, играли перезрелыми персиками в снежки, не обращая внимания на визги кладовщицы.

      Приходилось участвовать и в других ночных забавах — наш президент Горбачев в то время достиг своего апогея целования взасос с друзьями-американцами, и на Кубинке должна была проходить выставка для комиссии наблюдателей за сокращением вооружений. Несколько дней транспортники со всей страны, жить которой стараниями этого меченного лысого хрена оставалось уже совсем недолго, свозили порезанные на части ракеты, фюзеляжи истребителей, куски вертолетов и прочий металлолом. Пару раз нас гоняли на дембазу, помогать разгружать все это добро. В 76-м иле были электроприспособления для разгрузки шрота на бетон, а дальше мы тащили все это на руках, облепив здоровенную железяку как муравьи. В одну такую ночь я едва не улетел в Мурманск. Мы решили сачкануть от этой трудотерапии и по открытой аппарели забрались в один из илов, где и засели, скрываясь от посторонних глаз. Я откинул три седушки, что шли вдоль бортов, положил на них свернутый чехол, накрылся другим чехлом, да так и заснул. Когда борттехник перед запуском повыгонял всех на бетон, меня он не заметил. Лишь чудом, уже на предварительном старте, он еще раз спустился осмотреть грузовой салон и заметил торчащий из-под чехла сапог. Я был с позором и матюками выгнан на бетон и долго шел от предварительного старта до дембазы пешком. Веселые они люди — эти транспортники.

      Подходила к концу так называемая «стодневка» — период между датами когда до приказа министра обороны остается сто дней и выходом самого приказа. Некоторые мои сослуживцы по вечерам читали дедушкам дембельскую сказочку, стоя на тумбочке. Я своих заслуженных пиздюлей за отказ читать этот бред уже получил, да и репутация человека слегка не дружащего с головой в момент ярости за мной все еще ходила по пятам, я был избавлен от этой идиотской обязанности. Кстати, Дядя Гия сыграл в этом не последнюю роль, за что ему спасибо. В своем отказе читать эту херню я был не одинок, некоторые ребята тоже имели покровителей или хорошие физические данные — с ними тоже предпочитали не связываться без серьезных на то оснований. Тем более, что «чтецов» было предостаточно.