Испытание на прочность

* * *

Первый раз Эйнар проснулся, когда Ита забеспокоилась во сне: начала возиться, метаться, стонать. Он приподнялся на локте и осторожно погладил ее по плечу. Девушка сразу вскинулась, но на его вопросительный взгляд лишь махнула рукой и перевернулась на другой бок. Видимо, снова что-то снилось.

В следующий раз Эйнар проснулся от легкого шелеста. Ита нагишом сидела в кресле. На лице очки-визор, подсоединенные к наспинному блоку комплекса, что лежал на журнальном столике, а под рукой — глок-в-ружье. Это было очень красиво. Эйнар аж залюбовался. Впрочем, визор тут же зафиксировал движение на кровати и вывел картинку девушке на линзы. Ита подняла два пальца, сложенные в букву V, давая понять, что все видит.

— Глазастая какая, — зевнул Эйнар. — Что тебе не спится?

Она в ответ приложила палец к губам. Хм.

Собеседник потянулся, после чего взял с прикроватной полки свой визор, достал из вещей длинный кабель и занял свободное кресло рядом с подругой, быстро подключился к ее наспинному блоку, запустил чат.

«Что случилось?»

«Вспомнила кое-что. Ищу. Т-образный дом, где-то пятьдесят на шестьдесят метров. Примерно».

«Успокойся. У нас достаточно времени. Не гони, как на пожар. Ок?»

Она кивнула и расслабилась — из позы ушло напряжение, плечи опустились, спина перестала выглядеть каменной.

«Ок. Просто… побоялась забыть. Утром все расскажу».

Эйнар улыбнулся, снимая визор. Девушка тут же сдернула свой и проморгалась, привыкая к темноте.

— Идём в постель, — Эйнар потянул Иту на себя. — Я знаю отличный способ лечения бессонницы.

* * *

Ливень закончился ночью, и тогда же в ночи патруль собрал людей привести в порядок центральную улицу, где должна была пройти Ли Янь, открывая Праздник. Возились до рассвета и еще часть утра — вычерпывали воду из луж, подсыпали, где надо, бетонной крошки и гравия, собирали принесенный водой мусор. Часам к восьми улица стала вновь такой, какой была до урагана — чистая, свежая, ровная. Прям Проспект — не хуже, чем у корпов!

С работниками рассчитались, и они, прикупив еды и выпивки, устроились чуть в стороне, вдоль тротуаров. Их не гнали, за хорошую работу и сноровистость разрешили поглазеть на центровую бонзу и гостей сектора. Людям было любопытно — к Празднику Ли Янь Цинь всегда шила новый наряд, красивее предыдущего. Еще не случалось, чтобы люди не восхищались. Каждый раз, открывая Праздник, хозяйка сектора была похожа на диковинную голограмму. А оттенок наряда потом задавал тон всем модницам сектора от десяти до пятидесяти. Если Ли Янь появлялась в красном, уже к вечеру красные шмотки взлетали в цене многократно, потому что каждая уважающая себя женщина хотела явить себя именно в них.

Интересно, какой цвет станет модным сегодня?

Господин Исикава Мацумото стоял у высокого вычурного ограждения, окружающего особняк бонзы. Госпожа Ли Янь традиционно примет японского гостя днем, а пока ему будет достаточно только показаться на людях в ее выход. Возле ворот, через которые должна была появиться хозяйка сектора, уже ожидали патрульные и чьи-то наемники. Охрана. Само собой, в толпе тоже хватает людей бонзы, а сверху на протяжении всего пути ситуацию контролируют снайперы. Горе тому, кто попытается достать оружие — предупредительного выстрела не будет.

Наконец высокие ворота распахнулись, и на улицу вышли несколько человек из ближайшей охраны. Собравшаяся толпа зевак, повинуясь знаку, отхлынула в стороны, образуя широкий коридор. Воцарилась благоговейная тишина. В этой благоговейной тишине из ворот вышла ослепительная женщина в белом. Мацумото восхищенно выдохнул. Ли Янь Цинь поражала воображение. На ней было изысканное белое ханьфу — запахивающийся слева направо шелковый халат с широкими, ниспадающими почти до земли рукавами. Ханьфу стягивал широкий пояс. Белый цвет траура оттеняла только вышивка по краю одеяния — синие бабочки.

Бонза шла неспешно, глядя перед собой. Толпа затаила дыхание. В тишине было слышно, как позвякивают заколки в затейливо убранных волосах. Мацумото по достоинству оценил мастерство парикмахера и ювелира, создавших многоярусную прическу и сложный головной убор — не то диадему, не то корону с подвесками. Камни короны вспыхивали на солнце, рассыпая разноцветные лучи.

Это было поистине впечатляющее зрелище — выход властительницы к своим подданным. В установившейся тишине Ли Янь Цинь шествовала по улице.

Мацумото любовался. Что ни говори, а женщина в традиционных одеждах всегда прекрасна, особенно в этой помойке под названием Зона отчуждения.

Следом за Ли Янь, отступив на пару шагов, из ворот особняка появился, как обычно, Абэ Такеши в безупречно сидящем костюме. Рядом с младшим бонзой шла… Мацумото похолодел. Су Мин.