Испытание правдой

Он взялся за весло, расправил плечи и начал грести к берегу. Солнце начинало свой медленный закат. На обратном пути мы почти не разговаривали, хотя мне не давала покоя мысль о том, что никто и никогда не называл меня удивительной. Я все прокручивала в голове его слова о браке.

Сломать общественные условности — особенно если речь идет о ребенке — не так-то легко. Но ты можешь совершать маленькие акции протеста против повседневной рутины, в которой вынуждена вариться…

Но даже одна маленькая акция протестабыла для меня серьезным шагом, а заодно и границей, которую я не могла переступить, не испытывая при этом чувства вины.

Мы причалили к берегу, вернули каноэ, пошли к машине. Тоби снова сел за руль, поскольку Джеффри проснулся и требовал еды. Мне пришлось устроиться с ним на заднем сиденье и кормить из бутылочки, которую я прихватила с собой.

— Ему ничего, что она холодная? — спросил Тоби.

— Когда ты голодный, тебе все равно. Интересно, откуда ты, великий противник детей, знаешь про холодные бутылочки с детским питанием?

— Я кормил двух своих племянниц, когда они были совсем маленькие.

— И даже менял подгузники?

— Подгузники я не выношу, и моя сестра это знала.

— Она у тебя единственная сестра?

— Она была моей единственной родственницей.

—  Была?

— Она умерла несколько лет назад.

— О господи, какой ужас.

— Да, — тихо произнес он, — это было тяжело.

— Она болела или что-то еще?

— Что-то еще, — произнес он, и по его голосу я догадалась, что он больше не хочет говорить на эту тему.

Уже сгустились сумерки, когда мы вернулись в Пелхэм. Тоби припарковал машину у офиса моего мужа. Я разглядела медсестру Басс, склонившуюся над рабочим столом в приемной. Она подняла голову, заслышав звук подъехавшей машины, и я видела, как она наблюдает за нами, отмечая про себя каждую деталь — и что Тоби сидел за рулем, и что он помог мне донести Джеффа, и что мы провели полдня вместе. Я помахала ей рукой и улыбнулась широкой фальшивой улыбкой. Она тут же отвела взгляд, уткнувшись в бумаги на столе.

Дома я переодела и накормила Джеффа, потом усадила его в манеж. Тоби засучил рукава и принялся рубить чеснок.

— Я могу чем-то помочь? — спросила я.

— Да. Исчезни на время и не мешай мне готовить.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— Может, я тогда приму ванну, не возражаешь?

— С чего бы я стал возражать? И если парнишка начнет бузить, я дам ему стаканчик «Кьянти», чтобы угомонился. Идет?

Я не могла припомнить, когда в последний раз кто-нибудь готовил для меня еду. Забытой оказалась и роскошь горячей ванны, в которой я нежилась около часа. Даже по вечерам, когда Дэн был дома, а Джефф крепко спал, мысль о том, чтобы побаловать себя пенной ванной, просто не приходила мне в голову, тем более что Дэн постоянно (хотя и в мягкой форме) напоминал мне о домашних делах, не требующих отлагательства. Но сейчас я приготовилась лежать в воде, пока не понадоблюсь Джеффу или пока Тоби не позовет ужинать… хотя я и оставила дверь приоткрытой на случай, если мой гость не справится с разбушевавшимся малышом.

Но, насколько я могла судить по звукам, доносившимся из-за двери, Тоби и мой сын отлично ладили друг с другом, и примерно через час голос шеф-повара возвестил о том, что ужин будет готов через двадцать минут. Так что я вылезла из ванны, вытерлась насухо, надела халат и поспешила в спальню. Из шкафа я достала длинную цветастую юбку и белую марлевую рубашку, которая мне всегда нравилась, но носила я ее редко.

— Красавица, — сказал Тоби, когда я вышла в гостиную.

— О, умоляю…

— Почему ты краснеешь, когда я говорю это?

— Потому что а) я к этому не привыкла… и б) ты не мой муж…

— Но в) это всего лишь реплика… и г) ее следует воспринимать именно так. Здорово я завернул?

— Здорово.

— Бокал вина?

— Конечно, но, позволь, я сначала позвоню Дэну.

Я села на диван, сняла телефонную трубку и набрала номер в Гленз Фоллз. Дэн ответил после третьего гудка. Судя по голосу, он был на грани отчаяния.

— Сегодня, часов в семь утра, мне позвонили, сказали, что отец, похоже, умирает… я помчался в госпиталь. Но к тому времени, как я оказался у его постели, сердце снова забилось. Врач сказал мне, что еще не встречал таких пациентов, как мой отец, он словно боксер, который каждый раз поднимается на счет «девять». Он просто не хочет уходить — и кто его за это осудит? Хотя если я задержусь здесь еще на какое-то время, меня первого вынесут вперед ногами.

— Тогда возвращайся домой, — коротко произнесла я, хотя сейчас мне меньше всего этого хотелось.

— Что я и планирую сделать в ближайшие пару-тройку дней. Как у тебя дела?

Я представила ему вполне безобидную хронику событий, опустив подробности о прогулке по озеру Себаго, но упомянув о том, что наш гостьвсе еще здесь.

— Он доволен? — спросил Дэн, которого, судя по голосу, гость не слишком-то интересовал.

— Да, все отлично.