Испытание правдой

Как только Тоби провалился в сон, я высвободилась из его сладких объятий и подошла к Джеффу. Он мирно посапывал, ни о чем не догадываясь. В разгар любовных баталий меня вдруг посетила ужасная мысль о том, что Джефф, возможно, сидит сейчас в своей кроватке и наблюдает за этим диким совокуплением. И хотя я понимала, что мозг шестимесячного младенца не в состоянии разобраться, что к чему, одна лишь мысль о том, что я спала с другим мужчиной на глазах у собственного сына…

Я отошла от кроватки, легла в постель и заткнула уши подушкой, чтобы не слышать злого, упрекающего голоса, который, не стесняясь в выражениях, выговаривал мне, чудовищу, за мою аморальную выходку. А «плохая девчонка», что жила во мне, огрызалась: Кончай эту канитель с угрызениями совести. Тоби прав: вину оставь для кармелиток. Что, так и будешь казнить себя за то, что раз в жизни перепихнулась?

Вот что до сих пор не давало мне покоя, от чего кружилась голова — это потрясающее, какое-то космическое ощущение состоявшейся близости с Тоби. И сознание того, что ему удалось пробудить во мне женщину…

Я встала и вышла в гостиную. Схватила сигареты, закурила, потом бросилась на кухню, к шкафчику, где хранила домашний запас спиртного — бутылку виски «Джим Бим». Я нашла стакан, немного плеснула себе. Выпила залпом. Виски обожгло гортань, но не заглушило тревогу. Пришлось искать другое лекарство — я перемыла грязную посуду, оставшуюся после ужина, кастрюли и сковородки, которыми пользовался Тоби. Потом взгляд упал на заляпанный пол, и я притащила ведро, швабру и взялась драить линолеум. Когда и с этим было покончено, я вооружилась губкой и моющим средством и отчистила столешницы, а заодно и ванную комнату. Оттирая въевшееся пятно, я подумала: вот как ты отмечаешь лучший секс, который был в твоей жизни… Тебе не жалко себя?

Каюсь, виновата.

Разделавшись с ванной, я вдруг почувствовала упадок сил. В изнеможении я плюхнулась на диван, закурила и стала молить Бога, чтобы послал мне успокоение. Но чувство вины не поддавалось контролю, словно температура, которую было не сбить ни одной микстурой.

Утром он должен уехать — собрать свой рюкзак и до рассвета покинуть мой дом. Потом мне нужно постирать постельное белье — два раза, не меньше — и тщательно убраться в спальне, чтобы ни одна пылинка не напоминала о нем. И тогда я постараюсь забыть обо всем, что было. Я вычеркну это из памяти.

Черта с два.

Я стукнула кулаком по журнальному столику, пытаясь остановить затянувшийся спор с собой. Бросила взгляд на часы. Четверть шестого. Завтра уже почти наступило, и я знала, что мне предстоит долгий день самобичевания. Еще одна сигарета, подумала я, и попытаюсь заснуть хотя бы на час, пока Джефф не напомнил о себе.

Но когда я закуривала свою четвертую за время предрассветного бдения сигарету, открылась дверь спальни. Пошатываясь, вышел Тоби, совершенно голый и явно в полусонном состоянии. Он сощурился, вглядываясь в меня, словно пытаясь опознать.

— Только не говори мне, что чувствуешь себя виноватой, — сказал он, направляясь к кухонному столу, на котором так и стояла бутылка виски.

— Почему ты так решил?

— О, я тебя умоляю, — улыбнулся он, наливая в стакан бурбон. — Носишься здесь как привидение, гремишь посудой, убираешься…в спальне все слышно. Кстати, ты меня разбудила.

Он взял стакан с виски и подсел ко мне на диван.

— Мне очень жаль, — сказала я.

— Не жалей ни о чем. — Он ласково погладил меня по лицу. — Тем более о сексе. Потому что секс — это всего лишь секс,зато благотворно сказывается на психике. К тому же это своего рода протест против условностей, комплексов, смерти.

— Да, ты прав, — сказала я.

— Совсем не слышу уверенности в твоем голосе.

— Нет, все в порядке.

— Тогда почему бы тебе сейчас не уснуть?

— Потому что… все это для меня внове.

— Только не говори мне, что ты «предала» мужа и теперь мучаешься.

— Я пытаюсь не мучиться.

— Согласись, теперь уже поздновато переживать об этом. Если бы ты не хотела трахнуть меня, то не стала бы.

— Не в этом дело, — тихо произнесла я.

— Тогда в чем? Давай рассуждать философски. Ты хотела меня, хотя и мучилась сознанием собственной вины. Но ты решила, что секс стоит того, чтобы за него страдать. Другими словами, ты пошла на то, чтобы получить удовольствие, с широко открытыми глазами, сознавая, что потом будешь ненавидеть себя за это, что само по себе является своего рода извращенной, мазохистской логикой, ты не находишь?

Я понурила голову.

— О, ради всего святого, не изображай из себя провинившуюся школьницу, которую выпороли… — воскликнул он.

— А разве ты не порку мне устраиваешь?

— Нет, я просто пытаюсь вытащить тебя из трясины. Чувство вины бессмысленно и разрушительно.

— Тебе легко так говорить, ты не женат.