Испытание правдой

— Тебе сейчас удобно говорить? — спросила Шейла.

Если честно, меня никогда не тянуло к разговорам с Шейлой Платт. Она раздражала меня. Мне не нравился ее плаксивый, тихий голос, так же как и ее притворные заверения в том, что она пытается «найти хорошее в каждом человеке» (притом что сама была из тех ультраконсерваторов, которые ратовали за возвращение смертной казни в Мэне и запрет на гей-браки). В городе ее знали и как самую злостную сплетницу, любительницу копаться в чужом грязном белье, сохраняя при этом на лице чинно-благостную улыбку.

Я действительно терпеть ее не могла, хотя и тщательно скрывала свои истинные чувства. Прожив тридцать лет в Мэне, я научилась держать язык за зубами.

Тебе сейчас удобно говорить?

— Да, вполне, — сказала я.

— Я хотела перекинуться с тобой парой слов после сегодняшнего собрания, но видела, что ты увлечена разговором с мисс Армстронг.

Она злорадно выделила мисс. Я уже собиралась высказаться насчет того, как мы были увлечены разговором, но решила не связываться.

— Так о чем ты хотела поговорить, Шейла?

— Я просто хотела поставить тебя в известность, что я собираюсь провести тайное голосование в группе, чтобы посмотреть, все ли относятся к Алисе Армстронг так же, как и я.

— И если так же, что тогда?

— Тогда мы попросим ее покинуть группу.

— Вы не можете это сделать, — сказала я.

— Еще как можем. Она оказывает деструктивное влияние…

— Шейла, многие члены нашей группы считают, что это ты оказываешь деструктивное влияние…

— Впервые слышу.

— Зато я слышала. И хотя тебе могут не нравиться политические убеждения Алисы, это ее убеждения, и мы должны их уважать. Так же, как и твои.

— Даже если ты их не разделяешь.

— Насколько я помню, мы с тобой никогда не вели политических дискуссий. Или, по крайней мере, я никогда не комментировала твои высказывания.

— Ну, это же очевидно, что ты не республиканка, к тому же все знают, что ты подруга Алисы Армстронг. А она, я бы сказала, из левых…

— Моя дружба с Алисой не основана на общих политических взглядах. Но даже если бы это так и было, это не имеет никакого отношения к читательской группе. И откровенно говоря, меня возмущают твои заявления, будто я могу принять сторону Алисы, потому что мы обе либералки…

— Вот! — торжествующе воскликнула она. — Ты в этом и призналась.

— Я ни в чем не признавалась. Ты передергиваешь мои слова, и, если честно, я уже теряю нить разговора и не понимаю, в чем его суть.

— А суть в том, что я буду настаивать на голосовании об исключении Алисы Армстронг из нашей читательской группы на следующей неделе.

— Если ты это сделаешь, я попрошу проголосовать за твое исключение — и поверь мне, так и произойдет.

Последовала короткая пауза. Я чувствовала, что ей не понравился мой выпад. Но она должна была знать, что к ней относятся без особой симпатии.

— Возможно, я и сама уйду и создам свою читательскую группу, — сказала она.

— Это твое право, Шейла. Доброй ночи.

И я нажала отбой.

На свете очень мало людей, которые периодически заставляют меня терять веру в человечество. И Шейла Платт как раз из их числа, потому что в общении с ней нет места собственному мнению и живым дебатам. Ее точка зрения всегда единственно возможная. Это как с теми упертыми консерваторами, которых можно увидеть в ток-шоу, когда они перекрикивают любого, кто не согласен с их гипертрофированным патриотизмом.

Совсем как мой сын Джефф.

Джеффу наверняка понравилась бы наша читательская группа, потому что на ее заседаниях он мог сцепиться с Алисой Армстронг. Споры с либералами были для моего сына любимым времяпрепровождением. Я открыла это для себя в День благодарения, когда Джефф и его жена Шэннон приехали к нам на выходные из Хартфорда со своей дочерью Эрин. Так случилось, что на бокал вина к нам заглянула и Алиса. Я представила ее своему сыну-юристу, и как-то незаметно разговор перешел на недавние инициативы Буша. Я совсем забыла предупредить Алису о том, что Джефф — корпоративный адвокат компании «Стэндард Лайф» в Коннектикуте, активный член Республиканской партии и даже стал (к моему ужасу) «преданным христианином». Алиса, со свойственным ей остроумием, принялась критиковать набожность нынешних руководителей правых, которые «вдруг поголовно стали почитателями Библии — не иначе, чтобы апеллировать к набожным южанам».