Испытание правдой

— Ну… — Пауза. — Я не знаю… — Пауза. — Может, когда он услышит то, что я должна ему сказать, он изменит свое решение.

— Но, Лиззи, раз он не отвечает на твои звонки, не подходит к твоей машине…

— Он должен поговорить со мной!

Эти слова вырвались у нее пронзительным криком. И словно испугавшись, она снова замолчала. Мне стало не по себе, голова пухла от вихря мыслей, и я все никак не могла решить, что делать, стоит ли мне прыгнуть в машину и помчаться в Бостон. Но назавтра у меня была намечена поездка в Берлингтон. Как бы то ни было, я сомневалась в том, что мой приезд поможет стабилизировать душевное состояние дочери. И тут мне пришла в голову идея.

— Лиззи, дорогая, я хочу, чтобы ты оказала себе одну услугу. Сделай горячую ванну и полежи в ней подольше, потом завари себе травяного чая и ложись в постель. Постарайся отдохнуть этой ночью, поспать до самого утра. И если ты вдруг проснешься среди ночи, обещай мне, что не выйдешь из дому…

— Но вдруг он именно сегодня захочет поговорить со мной.

— Все, о чем я прошу, — повторила я, — это чтобы ты осталась сегодня дома. Потому что, если ты опять не выспишься…

— Я прекрасно справляюсь с работой и после трех часов сна.

— У тебя есть какое-нибудь снотворное?

— Да, соминекс.

— Ты что-нибудь еще принимаешь?

— Доктор предлагал прозак… но я знаю, что… как только Марк поговорит со мной…

— Может, тебе следует еще раз обратиться к врачу насчет прозака?

— Мама, все, что мне нужно, это поговорить с Марком. Понятно?

Ее голос снова взвился до крика.

— Понятно, — тихо произнесла я. — Но ты останешься дома на всю ночь?

— Мама…

— Пожалуйста.

Молчание.

— Если это сделает тебя счастливой…

— Это сделает меня очень счастливой, — сказала я.

— Хорошо. Но если он не поговорит со мной до завтрашнего вечера, я снова приеду к его дому. И на этот раз позвоню в дверь.

Уже заканчивая разговор, я взяла с Лиззи обещание, что она позвонит мне среди ночи, если ей захочется с кем-то поговорить. Повесив трубку, я потянулась за своей телефонной книжкой и нашла вложенную в нее визитную карточку, которую мне вручил Маккуин во время того ужасного обеда в Кембридже. На обратной стороне он нацарапал номера своего домашнего телефона и сотового, сказав, что, «раз мы теперь семья», я могу запросто звонить ему в любое время.

«Любое время» как раз пришло. Так что я — опять же «запросто» — набрала номер сотового, а услышав приветствие голосовой почты, позвонила на домашний.

На четвертом звонке трубку сняла женщина. Когда я попросила к телефону доктора Маккуина, она страшно разозлилась и потребовала, чтобы я назвала свое имя.

— Пожалуйста, скажите, что это Ханна Бакэн. Я — пациентка.

— Вы разве не знаете, что уже слишком поздно? — сказала она.

О, только не это. Я сама жена доктора, и девять сорок пять вечера — это не глубокая ночь.

— Скажите ему, что это срочно, — попросила я.

Она отложила трубку в сторону. Когда к телефону подошел сам доктор, голос его был нервным, и говорил он так, будто играл на публику.

— А, да, миссис Бакэн, — сказал он. — Ханна, если не ошибаюсь? Как вы себя чувствуете на новом лекарстве?

— Мне необходимо поговорить с вами прямо сейчас, — произнесла я, понизив голос.

— Я понимаю ваше беспокойство, — продолжил он уверенным тоном доктора, — но это вполне типичная реакция. Может быть, мы завтра обсудим все подробно?

— Не вздумайте повесить трубку, потому что я тотчас перезвоню.

— Что, все так плохо? Знаете, я лучше перейду в свой кабинет. Подождите, пожалуйста, я вернусь на линию буквально через секунду. Не вешайте трубку.

И не надейся, говнюк.

Через минуту он снова был на связи, голос его звучал напряженно и едва ли не шепотом.

— Вы что, с ума сошли, звоните мне домой? — прошипел он.

— Вопрос действительно срочный.

— Вы такая же чокнутая, как ваша дочь!

Я вдруг почувствовала, как меня захлестывает ярость.

— А теперь послушайте меня, доктор, — произнесла я, не скрывая злости. — Лиззи в ужасном состоянии…

— Вы мне будете рассказывать. Она звонит мне утром, днем и ночью. Она караулит меня возле дома…

— …и все из-за того, что вы ее бросили.

— У меня не было выбора. Моя жена и дети…

— Я вас предупреждала на том обеде…

— Я не думал, что она так остро отреагирует.

— Никогда нельзя предугадать чужие чувства, тем более, если до этого ты уверял, что твоя игра всерьез и навсегда.

— Я не играл…

— Вы женатый человек, — сказала я. — Конечно, с вашей стороны это была игра.

— Я по-настоящему любил…

— Любил? А в какой момент вы перестали любить женщину, про которую говорили, что она ваша судьба и все такое?

— С тех пор, как она стала преследовать меня, вот.

— Но это вы ее поставили в такое положение…

— О, прошу вас. Она знала, что я женат, еще с самого начала всей этой истории.

— Да как вы смеете так говорить! Вы же убедили ее в том, что она — любовь вашей жизни.

— Если она снова здесь появится, я вызову полицию.

— А я обращусь в АМА [52]с официальной жалобой на вас.

— И в чем вы собираетесь меня обвинить? В том, что я спал с лунатиком?

— Спали с пациенткой.