Испытание правдой

— Как ее зовут?

— Ты еще будешь спрашивать.

— Где ты ночевал вчера?

— В офисе.

— Я тебе не верю.

Он оставил на столе деньги за выпивку и встал:

— Не тебе читать мне лекции о супружеской верности, Ханна.

Я чувствовала, как слезы текут по моим щекам.

— Как ее зовут? — снова спросила я.

— Я уже сказал: жди звонка от моего адвоката.

— Дэн…

— Прощай, — тусклым голосом произнес он.

— Ты не можешь вот так уйти после тридцати лет брака.

— Что ж, смотри, — сказал он.

С этими словами он развернулся и вышел из бара.

Глава девятая

Утром я проснулась от мерзкого голоса Росса Уоллеса, который вновь клеймил меня позором:

«Что ж, друзья, кое-кто просто не умеет держать язык за зубами. Помните Ханну Бакэн — старую греховодницу, мать пропавшей Элизабет Бакэн? Наши вчерашние слушатели уже в курсе, что Ханна Бакэн предстала в книге Тоби Джадсона, нашего чикагского ток-жокея, в качестве его давней знакомой, с которой у него случился роман во времена его революционной молодости, когда он находился в бегах. Она даже помогла ему перебраться в Канаду. И что же отвечает наша целомудренная Ханна Бакэн репортеру «Фокс ньюс», который задает ей вопрос, раскаивается ли она в супружеской измене и своем непатриотичном поступке? Она произносит — внимание, друзья! — «Ни в коем случае». Это цитата: «Ни в коем случае!»

Призыв к нашим доблестным защитникам из Министерства юстиции: поскорее упрячьте эту женщину за решетку, чтобы мы больше никогда не слышали ее порочных заявлений».

Сон как рукой сняло — и не то чтобы я долго спала. После того как ушел Дэн, я осталась в баре и выпила еще три рюмки водки. Потом, порядком захмелевшая, пошла к заливу, села на скамейке в парке и выкурила одну за другой пять сигарет.

Слезы на моем лице высохли. Первоначальный шок сменился тихой и глубокой болью. Одна моя половина хотела звонить Дэну и умолять его вернуться. Но другая — глушила эти мольбы. Я была настолько ошарашена тем, что произошло, и еще больше тем, что услышала от Дэна, что ничего не соображала. Мне хотелось верить, что им руководил не разум, а стресс, что его вспышка в баре была своего рода запоздалой реакцией на события последних дней и ярость поутихнет, придет понимание того, что рушить наш союз было бы чудовищной ошибкой.

Но эту надежду топила тревожная догадка: все, что он наговорил мне, было правдой; все, что он скрывал годами (возможно, даже от себя), вдруг вырвалось на поверхность. И это нельзя было назвать внезапным порывом… у него были сутки, чтобы все обдумать. Он успел собрать свои вещи, договорился с агентством о перевозке оставшегося скарба. И он снял квартиру или…

Теперь я почти не сомневалась в том, что «или» — это женщина. Но кто она? Когда у них это началось? И почему я раньше ни о чем не догадывалась?

Мимо прошел полицейский, потом развернулся и подошел ко мне, приглядываясь:

— Вы в порядке, мэм?

Я выпрямила спину, выбросила сигарету, которую докурила до самого фильтра.

— Да, конечно, офицер, все хорошо, — произнесла я слегка заплетающимся языком.

— Выпили, мэм?

— Да, немного, — испугалась я.

— Немного? — спросил он. — Похоже, вы немного перебрали. Вы за рулем?

— Нет, сэр.

— Тогда как вы планируете добираться до дома?

— Я из отеля «Хилтон Гарден Инн».

— Что ж, мэм, думаю, вам было бы неплохо… — Он запнулся и вгляделся в мое лицо. — Постойте, вы, случаем, не миссис Бакэн, которая преподает английский в школе Натаниэля Готорна?

О, только не это…

— Да, офицер, это я.

— У вас учился мой сын, Джим Паркер.

— Я помню Джима, — сказала я, хотя и смутно помнила, кто это такой. — Прекрасный мальчик. Выпуск…

— Девяносто седьмого года. Потом он поступил в университет Мэна в Фармингтоне. Сейчас учительствует в Хоултоне.

— Передайте ему большой привет.

— Он как раз вчера звонил мне, спрашивал, читал ли я, что про вас пишут в газетах.

— Наша беседа тоже окажется в завтрашней газете?

Похоже, ему это не понравилось. Я поспешила извиниться:

— Простите, офицер. Глупость сморозила…

— Я мог бы привлечь вас за пребывание в состоянии опьянения в общественном месте и добавить хлопот, если вам так хочется.

— Пожалуйста, не привлекайте меня, офицер. У меня и так ситуация хуже некуда…