Испытание правдой

— Хорошо, — сказала я, стараясь сохранять спокойствие. — Ты не обязан здесь оставаться, если не хочешь. Но позволь хотя бы вызвать тебе такси, чтобы ты мог добраться до дома.

— Я не поеду домой.

— Понятно.

— Я уже был дома взял все, что мне нужно. Я не вернусь домой.

Долгая пауза.

— Я не понимаю… — услышала я собственный голос, хотя на самом деле все поняла.

Он залпом допил виски.

— Я ухожу от тебя, — сказал он.

Ко мне не сразу вернулся дар речи.

— В каком смысле? — спросила я.

— В прямом. Но…

— Послушай, я знаю, как тяжело тебе сейчас. Ты имеешь право злиться на меня. Если бы разоблачили подробности из твоей жизни…

— Ты это уже говорила. Пустые слова. Я ухожу от тебя. Это все.

— Дэн, прошу тебя. То, что произошло, произошло в 1973 году. Я знаю, что предала тебя тогда, но больше я не предавала тебя ни разу.

— Да, это ты тоже говорила.

— Ты должен мне верить.

— А я не верю. Почему я должен верить тому, кто публично заявляет, что «ни в коем случае» не попросит прощения…

— Эти слова были вырваны из контекста…

— Только тебе об этом известно. А все остальные, кто нас знает — мои коллеги, наши друзья, — видели твое «раскаяние» по телевизору сегодня утром и поняли это в контексте. И пока ты спала, твой мини-спектакль крутили по всем местным каналам, не говоря уже о выпусках новостей «Фокс ньюс». Два часа назад мне позвонил Том Гаккер. Знаешь, что он сказал? Цитирую: «Я хотел, чтобы ты услышал из уст председателя совета директоров, что можешь рассчитывать на полную поддержку со стороны госпиталя. Я даже не могу представить, каково это, когда об измене твоей жены вещают на всех каналах, а она оправдывает свой поступок, демонстрируя явные признаки психического расстройства».

— Неужели ты не понимаешь, почему я так отреагировала? Неужели ты не видишь, что…

— Что? Что ты не в себе из-за Лиззи? Знаешь, что я тебе скажу? Я не меньше твоего переживаю за дочь, но я не выхожу и не позорюсь перед телекамерами.

— Все это забудется, Дэн. Через пару недель никто и не вспомнит…

— Только не в Портленде.

Молчание.

— Если ты простишь меня, — тихо сказала я, — если мы останемся вместе и не позволим ошибке тридцатилетней давности разрушить наш долгий и счастливый брак…

— Ты действительно считаешь его счастливым?

— Да.

— Несмотря на то что я зануда, не ровня тебе по интеллекту и все эти тридцать лет мешал твоему духовному развитию…

— Неужели ты веришь тому, что написал этот лживый негодяй?

— А при чем здесь, верю я или не верю? Все это существует, и не только в его книге. Все это было с самого начала.

— Дэн, с 1969 года…

— Я знаю, сколько лет мы вместе…

— И да, конечно, мы всегда были разными людьми, с разными интересами. Но это не означает…

— Я знал, что твоя мама никогда не одобряла мою кандидатуру. Провинциальный док. Приземленный дурень, и уж, конечно, не эрудит, как великий Джон Уинтроп Лэтам, и не нью-йоркский щеголь вроде самой Дороти…

— Неужели ты думаешь, меня волновало мнение матери? — возразила я. — Я выбрала тебя, потому что любила тебя…

— Да, возможно, когда-то. Но я всегда знал, что ты не считаешь меня подходящей партией…

— Тогда какого черта я оставалась с тобой? Зачем? Неужели ты действительно думаешь, что я могла бы терпеть безнадежный брак?

— Я думаю, что ты осталась со мной по той же причине, по которой так и не поехала в Париж на первом курсе. Страх и неспособность сформулировать то, что ты действительно хочешь…

— Да, признаю, именно поэтому я не поехала в Париж. Но это было тридцать два года тому назад… а другая причина, по которой я осталась, это то, что я не хотела потерять тебя. Точно так же, как не хочу потерять сейчас…

— Если бы ты не хотела потерять меня, ты бы не стала спать с этим парнем…

— Хорошо, хорошо, виновна по всем статьям. И все-таки, все-таки… разве ты не можешь посмотреть на этот короткий глупый флирт именно как на короткий глупый флирт

? Как на ошибку, совершенную двадцатитрехлетней девчонкой, которая с тех пор жила с чувством вины за это предательство. И говорить о том, что я осталась с тобой просто из-за удобства и привычки…

— Позволь спросить тебя кое о чем. Ты думаешь, что я был всего-навсего счастливый олух, довольный своим милым браком с милой женушкой-учительницей? Тебе не приходило в голову, что я мечтал о другой жизни — покруче, чем пересадка конечностей, семейные каникулы во Флориде, редкий и лишенный страсти секс с одной и той же женщиной…

— Добро пожаловать в брак, — усмехнулась я.

— Это в твоем духе — отпустить колкость в самый неподходящий момент…

— О, это тоже из серии моих великих прегрешений?

— Да, если хочешь знать. Когда тебе нечего сказать, ты опускаешься до злой иронии.

— Дэн, я никогда, никогда не набрасывалась на тебя с такой злостью, как это делаешь ты сейчас.

— Возможно, это потому, что тебя никогда так не унижали публично.

— Но те обвинения, что ты предъявляешь мне, они родились не сегодня…

— Да, ты права, они зрели годами. Но я держал их при себе, потому что думал…

— Что ты думал? Что вызываешь во мне раздражение?

— Что-то вроде того.