Испытание временем

– Не совсем. Ослеп, ноги парализованы, рука искалечена. И умом, похоже, совсем тронулся.

Несколько минут стоит гневный мат на смеси языков.

– Ты не горячись! Возможно, это к лучшему. Пусть всё идёт по плану, а там всё будет, как будет.

– Мы не сможем его контролировать!

– Мы никогда этого сделать не могли. Он сам себе контролёр. Он же сбежал не к врагу, а в штрафбат. Искупил кровью. Понимаешь?

Тяжёлое молчание.

– Продолжаем работать.

– Когда сам с ним поговоришь?

– Позже. Давай присмотримся – что он теперь такое.

Техноспецназ

Летим в Танкоград. Там собирается большой слёт танкостроителей. Пора определяться на кампанию 1943 года. Чем будем воевать? И какими словами «это» проклинать.

Лечу не один. Ясен пень, с Кельшем, он у нас как был руководителем особой группы, так и остался. Ясно, Брасень и Прохор, возмужавший, заматеревший. Прохор Бугаев теперь нарасхват. Приводит в «тонус» высший комсостав. «Одолжили» ввиду моего состояния здоровья. Спит теперь Прохор сидя, привязанный к фюзеляжу. Все свои силы он вложил в меня. Без какой-либо надежды. Так и сказал, что с глазами и спиной помочь он мне бессилен.

В группе теперь больше народа. Многие хроно-«зайцы» пообвыклись, нашли своё призвание или просто применение, как кому повезло. Много спецов из этого времени. Все – НКВД.

НКВД – особая структура. Все её боятся, но помани пальцем – с радостью бегут в ряды. НКВД, каким я его увидел – не служба безопасности, а мегаструктура порядка и развития государства. Поэтому в сотрудники НКВД приглашают отличившихся выпускников вузов, техникумов, просто уникумов. Не только «держиморд» собирают в ряды, а интеллектуалов. Поэтому сотрудники НКВД стоят рядом с конструкторами у кульманов. И ведь «рубят фишку»! Понимают, что там в этих линиях. Сколько такие вот сержанты НКВД вывели за пределы лабораторий и конструкторских бюро пройдох, очковтирателей и скрытых саботажников? Много. На каждом заводе, в каждом депо были такие бесполезные сотрудники, балластные кадры. Поэтому были и такие сержанты НКВД. Террор? Зато производство во время войны работало как часы. Только наращивало и наращивало объёмы. Снижая стоимость изделия, время производства изделия и одновременно повышая качество. Подобного парадокса капитализм достичь не может. По природе своей.

Террор? Королёв, Туполев, Солженицын работали в шарашках НКВД. Королёв – за антисоветчину, за свои убеждения и заблуждения, Туполев – за казнокрадство, Солженицын – за хитрожопость. Находясь на фронте, пишет письмо другу, где открытым текстом «гонит» на власть. Знает ведь, что цензура. Знает, что подставил под пристальный взгляд «органов» друга – написал «палевное» письмо всё одно. Почему? На фронте – убивают. А в «архипелаге ГУЛаг» – заставляют работать. А имея высшее инженерное – просидит войну в шарашке. На это рассчитывал? Так и получилось. Радиостанции ему поручили совершенствовать. Ха! Такие только гадить на голову могут. Итог – Солженицын пережил войну, пережил СССР и умер на чужбине. В Неметчине. Туполев и Королёв искупили и стали теми, кого знает весь мир. Террор?

А при Гайдаре и Чубайсе возможны Туполев и Королёв? Не случилось. Даже Солженицын не случился. Только «про бандитов и ментов». И тот, что описывал галлюцинации наркоманов. Как его? Какая разница? Ничего достойного, даже относительно не случилось.

Террор. Заставили людей жить честно, работать – у-у, звери! Это насколько надо быть зверем бездушным, чтобы заставлять Родину любить? А нам милее туман Альбиона, уродская высоковольтная опора Эйфеля, узкие вонючие канализационные стоки Венеции.

Так вот, нас, особого бюро при НКВД целый самолёт. Все в военной форме, правда, многие без знаков различия. А ещё много раз по столько – там, на земле. Работают. Проект «Полдень» называется. Главный – Кельш. Числится. А на самом деле некто Берия. Лаврентий Павлович. Уже не всесильный нарком. Он теперь – никто. И мой непосредственный «крёстный отец». Надо ему этот фильм показать. Представил, как Палыч говорит голосом дона. Смешно. Не согласится. Ему внешний эффект, не несущий необходимости, – пустое.