Испытания

Председательствовавший на вечере памяти Антона Рефрежье редактор большой ежедневной газеты «Полярный Экспресс» поддержал американку-искусствоведа. Мол, конечно, такие художники, как Рефрежье, — часть творческой динамики современности. Конечно, они ищут символы веры и борются за мир, озаренный ее светом! Редактор язвительно добавил, что защитники тезиса «искусство для искусства» просто-напросто люди ограниченного кругозора и робкого сердца. Они не видят, что явление, называемое нами сегодня фашизмом, есть отрицание права человека думать, творить, развиваться, то есть всего того, без чего зачахнут как искусство, так и сама жизнь…

Редактор «Полярного Экспресса» Фрэнк Юхансон был хорошим оратором и обладал, как отметила Крылатова, очень приятной внешностью. На вид ему было не более пятидесяти лет. Подобно многим северянам, он сохранил безупречную синеву глаз, стройную юношескую фигуру, матовый цвет лица без признака болезненной желтизны, а главное, белозубую молодую улыбку. Кажется, он был склонен к сарказму, но язвительные сентенции свои скрашивал обаятельной улыбкой и открытым искренним взглядом.

Фрэнк Юхансон умел нравиться людям. Он понравился Люции Александровне Крылатовой.

Она тоже выступила на вечере, хотя гораздо лучше выражала мысли не в словах, а в образах — на холсте, на бумаге.

Сказала, что творчество Антона Рефрежье — сильный и страстный призыв к совести людей, к их чувству гражданской ответственности за судьбу цивилизации, за жизнь на Земле.

Кажется, получилось более или менее ораторски, во всяком случае, не очень косноязычно! Она знала и ценила в себе способность преодолевать свою застенчивую нескладицу речи, как только разгорается принципиальный спор, идейно-политическая, да, именно идейно-политическая борьба!

После выступления Крылатову окружила тесная дружеская толпа — люди задавали вопросы, просили автографы. Кому-то она написала короткие пожелания в их блокноты. Кому-то не успела, пообещала написать перед отплытием теплохода.

Председатель вечера попросил ее московский адрес, чтобы выслать воскресный номер «Полярного Экспресса», в котором будет напечатан большой отчет о конференции. Крылатова записала ему в блокнот свой домашний адрес и телефон. Сказала: «Если будете в Москве, позвоните, продолжим разговор о роли искусства». Редактор, в свою очередь, дал ей визитную карточку: «Может быть, когда получите «Полярный Экспресс», напишете свое мнение об отчете?»

Потом редактор несколько неожиданно попросил разрешения задать ей один, как он выразился, уточняющий вопрос, а именно — какое явление она считает самым страшным для современной общественной жизни любой страны? «Равнодушие, апатию!» — воскликнула она.

Фрэнк Юхансон тоже обещал приехать проводить советских гостей. И тоже не появился.

И набережная по-прежнему была пуста.

«Не может быть, чтобы никто не пришел, придут в конце концов», — подумала Люция Александровна. Ей даже профессионально хотелось еще раз увидеть тех, чьи портреты она пока еще только набросала в блокноте.

Вот еще минута, и ей казалось: торжественно подойдет к причалу, блестя медью и серебром, школьный оркестр, встречавший «Вацлава Воровского».

Девочка-дирижер вышагивала-вытанцовывала тогда, прямо-таки гарцевала на маршевой мелодии, взмахивая дирижерской палочкой. Высокий, сухопарый учитель-дирижер гордо шел рядом с музыкантами, не отрывая взгляда от своей ученицы.

Набросок, который сделала Люция Александровна, глядя на школьный оркестр, предназначался прежде всего ее внучке Арише. Та уже тянулась к роялю, наверно, под влиянием Натальи, дочери Люции Крылатовой, закончившей не только педагогический институт, но и музыкальный техникум.

Набережная по-прежнему была пуста.

Художнице пришло в голову, что, вероятно, школьники спят, пользуясь каникулами. «Вполне понятно!» — мысленно оправдала она местных детишек, представив себе, как ее внуки, Миша и Ариша, любят в праздничные утра поваляться в постелях.

Но вот еще минута — и, конечно, появится у причала рабочий-строитель Гюдвар Люнеборг.

Люция Крылатова с двумя другими советскими делегатами случайно попала к Люнеборгам: спросили дорогу в порт у женщины, стоявшей на пороге коттеджа, она представилась: «Боргхилд Люнеборг». Пригласила к себе на чашку кофе.

И завязалась беседа по-английски о том… как строить дома на Крайнем Севере. Крылатова, хорошо знающая английский, оказалась переводчиком — услуга, которую она всегда охотно предоставляла знакомым и даже незнакомым людям.

Гости высказали мнение, что Советскому Союзу есть чему поучиться у скандинавских стран в отношении северного строительства. Хозяин дома тут же любезно отметил, что и его соотечественники могут многому поучиться у мурманчан и у жителей Карелии.

Неторопливая беседа, нагруженная уточнениями и подробностями, шла аккуратно, как корабль по фиорду.